Это очень плохо.
Я отодвигаюсь и прижимаюсь к двери, которую каким-то образом сломала, но это бесполезно.
Сверхъестественно быстро и невероятно грациозно мужчина оказывается надо мной. Он вонзает шприц мне в шею. Огонь взрывается под моей кожей, по венам, и с последним криком, сорвавшимся с моих губ, мир погружается во тьму.
II
Наказание звёзд
Я просыпаюсь, когда на небе появляется луч убывающей луны, манящий к себе.
Яркие лучи сияющего белого света проникают сквозь стальные прутья окна высоко надо мной. Они танцуют на моей коже, на бархатных простынях подо мной, на сером каменном полу. Я ничего не узнаю. Даже своё собственное тело, которое кажется ещё бледнее. Почти прозрачное, с прожилками жидкого дыма, пузырящимися под моей плотью.
Я резко выпрямляюсь. Нет. Я пытаюсь выпрямиться, но я… не могу пошевелиться. Где я? Что случилось? Я не знаю ответов. Я ничего не знаю, и это пугает меня до глубины души.
Подавляя рыдания, я заставляю себя медленно сесть. Мышцы живота хрустят, будто кости превратились в камешки, и я с шипением прикусываю губу, не в силах соскользнуть на край кровати, не сделав сначала большого глотка воздуха.
Лёгкие болят. На коже ощущение синяков. Будто персик, сброшенный с крыши на цемент, уже начал подгнивать. Ошеломлённая, я оглядываюсь по сторонам в поисках чего-нибудь знакомого. Подо мной возвышается чёрная металлическая кровать на четырёх столбиках, потолок скрыт балдахином из прозрачного тюля, а рядом стоит прикроватная тумбочка в тон. Из кувшина с водой на обсидиановой металлической поверхности капает конденсат. Значит, свежий. Здесь недавно кто-то был. Вероятно, пока я спала.
Но кто? И почему? И где я?
Осматривая остальную часть комнаты как можно быстрее, я обращаю внимание на дверь — тоже из какой-то эбеновой стали, без единого видимого замка — и круглое окно, защищённое толстыми прутьями, за которыми видны только луна в полуночном небе и россыпь звёзд. Всё это не имеет смысла. Я качаю головой, теребя волосы. Я была на вечеринке. Я была на вечеринке с Селестой, и она подралась. Потом мы… мы…
Я моргаю и облизываю пересохшие губы.
Что мы делали после этого?
Конечно же, мы поехали домой на машине, верно? Я вспоминаю папу, выражение ужаса на его лице.… Может быть, из-за того, как мы были одеты? Нет, что-то не так. Я протираю глаза.
Где, чёрт возьми, я нахожусь?
На двери нет даже ручки. Окно зарешечено. Я в ловушке.
Я в ловушке, и я… Что, если я умру здесь?
Паника охватывает меня, болезненно сдавливая лёгкие, когда дыхание со свистом срывается с моих губ. Где мой отец? Что случилось, что случилось, что случилось..?
В лунном свете я замечаю вешалку для одежды, вырезанную в форме дуба. С каждой почерневшей ветки свисают платья. Это не кажется особенно подозрительным, но платья не похожи ни на одно из тех, что я видела раньше. Корсеты; кружева; нежные, почти полупрозрачные юбки; позолоченная строчка. Все они выполнены в одной цветовой гамме. Рубиновый. Алый. Тёмно-бордовый.
Кроваво-красный, дьявольский.
Затем ночь возвращается ко мне внезапными вспышками ярости. Лужа крови и костей, которые когда-то были моей лучшей подругой. Двенадцать порезов на моём бедре. Машина, полная монстров, и туман, из-за которого мне захотелось убить их всех.
И мой отец.
Мой отец, который оставил меня им. Бросил меня на растерзание волкам.
О боже, нет.
«Трансформация сломает то, что ещё не сломалось, и тогда, возможно, это сломает и тебя», сказал мужчина.
Но это была ложь, и они были сумасшедшими, и меня похитили…
Мой позвоночник ломается. Камешки, которые когда-то были моими костями, смещаются под кожей. Я издаю такой громкий вопль, что дрожат окна, и падаю с кровати. Голая земля впивается в мои ладони, ледяная и мёрзлая на ощупь, но этого недостаточно, чтобы остудить огонь, пылающий в каждой волосяной луковице на моём теле. Шерсть встаёт дыбом, словно иголки, выпирающие из моей плоти.
Этого не может быть. Это не может быть реальностью.
Трансформация сломает то, что ещё не сломалось.
Я не хочу этого; я хочу к своему отцу. Я хочу к Селесте. Я хочу вернуться домой.
Я… я не могу стать монстром. Но выбор был сделан за меня. Я захлёбываюсь кровью, которая хлещет с моих губ, прежде чем мои зубы сменяются острыми, как бритва, клыками. Они вырастают сразу же, и я испытываю такую сильную боль, что начинаю задыхаться и звать на помощь.
Никто не отвечает на мои мольбы.
Клыки втягиваются. Мои старые зубы вырастают снова. Это больно. Всё это причиняет боль.
Я впиваюсь ногтями — когтями — в камень и заставляю себя держать глаза открытыми. Чтобы снова не потерять сознание. В своем искажённом отражении на металлической койке я наблюдаю, как невидимый топор разрубает моё тело пополам. Превращая в женщину. И волка.
Кровь шумит у меня в ушах.
— Умирать не так уж и плохо, — говорит Селеста таким же весёлым голосом, как и всегда. Задыхаясь, я поднимаю глаза и вижу, что она склонилась надо мной. Её образ то появляется, то исчезает. Размытый по краям. Но я не могу оторвать от неё взгляда. Это она. Это действительно она. Слёзы наворачиваются на глаза, когда меня окутывает её аромат. Вишни и лета.
Её синие волосы щекочут мне нос, когда она опускается на колени и кладет холодную руку мне на плечо.
— Это почти не больно.
— С-Селеста? — Мой голос звучит слабо, почти шёпотом, но она понимает. Она всегда понимает. Я сажусь, тянусь к ней… и моя рука проходит сквозь стену холодного воздуха.
— Расслабься. Всё это не имеет большого значения.
Её губы внезапно разжимаются, и изо рта сочится кровь.
Я кричу.
Трансформация происходит волнообразно. За часами отдыха следуют минуты мучительной боли. Каждый раз новая часть меня ломается. И ломается. И ломается.
Не думаю, что это когда-нибудь закончится. Прошло слишком много времени. Солнце взошло и снова зашло; комната наполнилась светом, но тут же сменилась облачной тьмой. Дрожа под окном, я наблюдаю, как у меня ломаются ногти и когти вырываются из костей. Я умираю. Я также больше не могу заставить себя плакать. Я могу только смотреть. Смотреть и ждать.
— Ужасно, — говорит Селеста.
Она рядом со мной все это время, хотя не более чем чертова марионетка, которая ведёт себя как моя лучшая подруга. Галлюцинация. Ночной кошмар.
Она наклоняет голову и толкает меня в плечо.
— Ты ведь знаешь, что происходит, не так ли? Знаешь, кем ты становишься?
Я не отвечаю.
Она закатывает глаза, это настолько обыденное действие, что я почти верю, что оно происходит на самом деле. Что она настоящая. Но она мертва, и я следующая.
— Оборотнем, — шепчет она. — Чудовищем.
— Я знаю, — заставляю я себя сказать. — Знаю.
Я остаюсь лежать на полу, поверх разбросанных остатков красных платьев, которые я изорвала в клочья нечеловеческими когтями, когда моё внимание привлекает тихий стук в дверь.
Сначала я думаю, что шум — это ошибка. Ещё одна галлюцинация, которая должна была причинить мне вред, но затем это повторяется. Второй стук. Третий. Я заставляю себя сесть.
— Я… я не уверен, что ты меня слышишь, — говорит кто-то… парень. Его голос мрачный, скрытный, и я его совсем не узнаю. Я с трудом узнаю себя. — Я не знаю, как далеко ты продвинулась в этом процессе, и что испытываешь, но… мне жаль.