У меня внутри всё переворачивается, и не в хорошем смысле. Я сдуваюсь от её прикосновения. Она не знает. Инструктор Шепард говорил с горничными вчера вечером, Уна, должно быть, не была одной из них. Она не знает, что Эви умерла.
— Уна…
— Что не так? — Уна встаёт впереди меня. Она поворачивает мою щеку то вправо, то влево. — У тебя жар?
— Уна, мы с Каликсом ушли из замка прошлой ночью. Чтобы найти принца.
— Да, я в курсе. Я была здесь, когда Каликс ворвался внутрь.
— Нет, ты не в курсе. — Пожалуйста, не надо меня ненавидеть, молю я. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Прошлой ночью мы отправились на поиски Сина, но вместо этого на пляже на нас с Эви напали оборотни. Мы сражались с ними. Она умерла.
Уна моргает. У неё открывается рот.
И она смеётся.
Я отшатываюсь от неё, натыкаюсь на столбик своей кровати и чуть не ломаю его пополам.
— Ч-что с тобой не так?
Уна смеётся ещё громче, как будто её грудь треснула, и злоба выплёскивается наружу. Я бегаю вокруг кровати, моё сердце бешено колотится.
— Почему ты… ты смеёшься? — Я не могу дышать. У меня болят кости. Конечно, Уна не находится под каблуком у королевы. Она не может быть злой.
— Потому что ты действительно выжила из ума, — говорит Уна, качая головой. Она вынимает заколку изо рта и приближается, пытаясь приколоть мне за ухо увядающую розу.
— Нет, это не так. — Я отодвигаюсь на дюйм от неё. — Она мертва, Уна.
— Это не так.
Королева добралась до неё? Манипулировала ею?
— Что бы ни сказала королева, это ложь, — говорю я. — Я не могу этого доказать, но ты должна мне доверять.
— Дорогая, ей не нужно было ничего говорить. — Уна подбегает ко мне и удерживает мою голову на месте, до крови укалывая меня, пока она поправляет цветок. — Я видела её собственными глазами сегодня утром за завтраком. Эвелин Ли ковыряла свой намазанный маслом тост и закатывала глаза вместе со своим братом. На самом деле, не хватало только тебя. Принц, Каликс, её друзья — все они были там. Все они готовятся к предстоящим событиям. Будь умнее, Ванесса, — упрекает она. Но… что ж, теперь мне действительно не наплевать на эту церемонию.
Эви была на завтраке?
Ни за что. Я слышу, как хрустит шея Эви. Вспоминаю запах её крови. Ваниль, корица и острый медный привкус. Нет. Эви нет в живых.
Ни за что на свете.
— Уна, ты ошибаешься.
Уна испускает глубокий вздох.
— Если ты действительно думаешь, что она мертва, будь моей гостьей и посети Алхимическое Конструирование. Уверяю тебя, она там будет.
Она не успевает договорить, как я выбегаю за дверь.
Я влетаю в Алхимическое Конструирование. Передняя часть класса украшена развевающимися, мерцающими гобеленами, изображающими магические элементы, недоступные человеческому глазу, — они сделаны из паучьего шелка и звездной пыли, — но задняя часть класса осталась неизменной с тех пор, как мы с Каликсом сражались. Кабинеты редкостей и мифических снадобий. Ряды столов из адамантина, устойчивых к любым разливам или ожогам. Потолок расписан лунными камнями и кристаллами, такими же люминесцентными, как расширенная вселенная. И мои сверстники. Все они.
Включая Эви.
Моё сердце останавливается. У меня перехватывает горло.
Как?
Она сидит, закинув ноги на парту в заднем ряду. Туфли на шпильках свисают с её лодыжек, прозрачное кружево платья скрывает всё, кроме бледного подбородка и лица. Её руки кажутся нетронутыми. Гладкие и фарфоровые, как всегда.
Мать твою за ногу.
Синклер и Каликс замечают меня раньше, чем она успевает, но я проношусь мимо них. Это невозможно. Этого не может быть.
Я подхожу к Эви и довольно резко бросаюсь к ней, обвиваю руками её шею. Она вскрикивает, когда мы отклоняемся назад, и её кресло сбрасывает нас на плюшевые, хотя и обугленные коврики.
— Ты жива, — шепчу я, прижимаясь к ней. — Я не могу в это поверить. Ты жива.
Такого воскрешения я никак не ожидала. Я думала, что такого рода чудес не может быть даже в Королевстве Высших. Но Эви реальна. Она здесь, и её сердце бьётся рядом с моим. Она пахнет так же, как и всегда, как зимние специи, с лёгким привкусом чего-то цветочного и женственного, и, боже, я могу вдыхать этот аромат целую вечность. Я вскрикиваю, уткнувшись ей в шею, и крепче сжимаю её, несмотря на то что она извивается в моих объятиях. Её волосы щекочут мне нос. Её плоть тёплая.
Она. Жива.
— Мне так жаль. Мне так жаль. — Рыдание почти вырывается из меня, и мой голос срывается. — Слава богу, ты здесь.
К сожалению, моё облегчение недолгое. Эви рычит подо мной, используя когти, чтобы разжать мою железную хватку и высвободиться.
— Что с тобой не так? — Она отталкивает меня, и я больно врезаюсь в парту Нетти. Белокурая Бета смотрит на меня сверху вниз широко раскрытыми от удивления глазами.
К тому времени, как я встаю, Эви уже снова сидит, взгромоздившись на этот несокрушимый табурет, словно на трон. Я качаю головой. Её взгляд пуст, и она смотрит на меня так, будто… будто ничего не произошло.
— Что с тобой случилось? — тихо спрашиваю я.
Эви сжимает челюсти, и Катерина подходит к ней, облокачиваясь на стол. За ней немедленно следует Эрик. Ближайшие друзья Эви образуют вокруг неё защитный круг, их когти выходят одним движением запястий.
— Тебе повезло, что мы не выпотрошили тебя, сучка, — шипит Катерина.
— Прошлой ночью ты создала достаточно проблем, — соглашается Эрик. — Ты рассказала всем, что моя сестра умерла. Я мог бы расчленить тебя здесь и сейчас, и никто бы меня за это не осудил.
Но… Я бросаю взгляд на Эви. Она не смотрит на меня. Нет. Нет, это не имеет смысла. Всё это неправильно. У меня в голове царит смятение. Я знаю, что видела. Я пережила это. Эви была на пляже, и королева унесла её обмякшее тело. И затем… Я застываю. А потом я пришла сюда, в этот замок, где королева сказала мне, что не убивала Эвелин Ли.
Королева говорила правду.
Я сглатываю, и капли пота стекают у меня по спине, холодя позвоночник.
«Убить оборотня — оторвать им головы, вырвать сердце когтями или проткнуть их серебром или аконитом».
Но то, что Эви жива, не означает, что то, что я видела, было полной ложью. Эви не была обезглавлена, но ей было больно. Очень. Я смотрю на её высокий кружевной вырез, пытаясь найти хоть какое-то подобие шрама, но она отталкивает меня.
— Проваливай, — огрызается она. — Мне нечего тебе сказать.
— Эви…
Она пристально смотрит на меня, и это похоже на ослепительное солнечное затмение.
— Ничего не произошло. Ты пыталась поднять шум. Это не сработало. Так что убирайся отсюда, пока я не дала тебе повод сбежать. — Она обнажает клыки. — Я не буду просить тебя снова. Ты мне не нравишься. Я не хочу тебя видеть. Отвали.
Ложь.
Я не знаю, какие именно части являются ложью — я не могу сказать, когда всё это перемешано, — но она лжёт. Это прожигает меня насквозь, превращая моё сердце в пепел.
«Ничего не произошло. Ничего не произошло. Ничего не произошло».
Лгунья.
Я пристально смотрю на Эви, и она смотрит в ответ. Проходят секунды, приводящие в бешенство, сводящие с ума секунды, а затем я отступаю. Всего на один шаг. Этого достаточно, чтобы показать, что я не собираюсь с ней драться. Мне больше не нужны драки. Её друзья расслабляются, пусть и на мгновение, но в их глазах продолжает гореть ненависть.
Эви ковыряется в своём пере, выдёргивая волоски и развевая их по ветру. Что-то здесь не так. Она поднимает взгляд, когда я сажусь на своё место, и её тело вздрагивает, когда до меня быстро доходит запах страха. Что-то очень, очень не так.
42
