Рыжая снова осторожно прокралась вверх по лестнице и прошла по чердаку. На этот раз свеча не горела, а на закрытом кукольном домике лежал густой слой серой пыли. Рядом валялся огарок свечи, затянутый паутиной. Ни следа маленькой Флоренс и ее детских игр с куклами. Просто старый пыльный чердак, загроможденный вещами, некогда любимыми, а теперь забытыми.
Рыжая вернулась в комнату Элвесденов.
Вскоре с лестницы донесся скрип. Кто-то подходил к комнате. Времени накинуть лисью шкуру не было. Схватив ее, Рыжая нырнула под кровать и из-под свисающего покрывала уставилась на дверь. В поле зрения появились кроссовки. Таня. Со вздохом облегчения Рыжая выползла из своего укрытия.
– Успехи есть? – спросила Таня.
Рыжая подняла браслет:
– Я нашла Кубок.
– Где он был?
– На чердаке… с видением, фантомом… с твоей бабушкой в детстве.
Таня смотрела на нее в замешательстве.
– Маленькая Флоренс сняла подвеску с браслета и представляла, будто это украденное сокровище. Играла с ней в кукольном домике.
– Ты хочешь сказать, что на чердаке ее призрак? Фантом – это ведь призрак, да? Как такое может быть, если она сейчас внизу?
– Подумай, – сказала Рыжая. – Сила Кубка – вечная жизнь. Искаженная сила подвески открыла окошко в детство Флоренс и позволила ей появиться. Как только я прикрепила подвеску к браслету, фантом исчез.
– А если бы ты ее не нашла, она могла остаться там навсегда. – Таня закусила губу. – Похоже, с каждой найденной подвеской опасность сгущается. Будто они набирают мощь. – Она замолчала и оглядела комнату. – Не верится, что здесь ничего не отыскалось. Я правда думала, что с этой комнатой что-то связано.
– Я тоже. Но твоя бабушка, то есть та девочка, кое-что сказала: остальные «сокровища» зарыты в саду – она так играла. Может быть, это еще одно тайное место. В накидке я смогла бы незаметно обыскать сад.
Таня кивнула, но все еще рассеянно обводила глазами комнату.
– Значит, ты проверила картину. – Ее взгляд остановился на портрете, который стоял на каминной полке, прислоненный к стене.
– Глухо, – помотала головой Рыжая. – Мне казалось, подвеска может быть спрятана за ним.
Таня колебалась.
– А что, если… О, неважно. Глупая мысль… Пойдем отсюда.
– Погоди, – остановила ее Рыжая. – Не бывает глупых мыслей. Что ты хотела сказать?
– Одно из Сокровищ – Кольцо… которое делает владельца невидимым, – медленно произнесла Таня. – Может, мы его видим… но не понимаем, что это оно. Дашь браслет?
Рыжая протянула ей украшение. Таня подошла к камину и встала перед портретом, не сводя глаз с нарисованного браслета. Подняв к холсту настоящий браслет, она коснулась им кольца-подвески на картине.
Раздался характерный звук. Когда Таня опустила браслет, на цепочке висела шестая подвеска.
– Ты оказалась права. Кольцо было невидимым… и в то же время постоянно на виду, – тихо сказала Рыжая и положила браслет в карман. – Давай, помоги мне повесить эту штуковину на место, и пора двигать отсюда.
28
После того как были найдены две подвески, вторую половину дня Рыжая провела в саду за домом, пытаясь догадаться, где маленькая девочка могла спрятать воображаемое сокровище. В своей лисьей шкуре она рыскала по заросшему саду, не беспокоясь, что ее могут заметить. Зато сама пару раз видела, как гоблин Брансвик, напевая песенку, входит и выходит из своего маленького жилища под кустом остролиста.
Однако, несмотря на ее старания, ничего похожего на знак «X» не попадалось. Рыжая прочесала сад вдоль и поперек, обследовала даже стволы деревьев – вдруг есть где-то засечка, осмотрела большие камни и даже землю. Безрезультатно. Если Флоренс в детстве и оставила какую-то метку, то прошло больше полувека и она явно не сохранилась. Рыжая чувствовала себя довольно глупо из-за того, что рассчитывала ее отыскать.
День был пасмурный, лишь иногда сквозь густые облака пробивались солнечные лучи. Время от времени у кухонного окна Рыжая видела Флоренс, которая смотрела в сторону леса, будто в поисках ответа. Казалось, тревога за Уорика старит ее с каждым днем.
Таня и Фабиан договорились с Рыжей встретиться, когда они поведут Оберона выгуливать к ручью. Там, где их никто не увидит и не услышит, можно было обсудить дальнейшие действия.
Рыжая подождала их под кустом рядом с садовой калиткой, и вся компания быстро направилась прочь от дома. Добравшись до ручья, они сели и стали кидать Оберону палочки, которые он исправно приносил назад. Наконец пес выбился из сил и прилег рядом с ними, тяжело дыша и высунув длинный розовый язык с налипшей травой. Рыжая с удовольствием сбросила лисью шкуру, Оберон слегка тявкнул и с интересом принялся ее обнюхивать.
Фабиан достал из-под куртки листки со своими записями и разложил на траве, прижав камнями. Очки его были чем-то заляпаны, а волосы еще больше растрепаны, чем обычно. Переживания за отца выбивали его из колеи.
– С каждой подвеской мы получаем всё новые нити, ведущие к остальным, – сказал он. – У нас есть наводки из дневников на места, где могут быть спрятаны подвески, но необходимо логически обдумать, насколько это реально.
– И насколько возможно туда добраться, – заметила Рыжая. – Настоящая проблема – лечебница, в которой умерла Элизабет… если она вообще еще существует. Как, черт возьми, проникнуть в такое заведение?
– Нам не нужно, о том и речь, – ответил Фабиан. – На первый взгляд, это очевидное место, но я не думаю, что браслет был там хоть какое-то время. Как правило, в таких больницах не дозволяется иметь с собой личные вещи. Скорее всего, он оставался здесь, в поместье.
– Тогда, вероятно, можем вычеркнуть лечебницу из списка, – сказала Таня. – Если у нас варианты закончатся, вернемся к этому.
– Другое дело, что утраченные дневники, похоже, относятся ко времени пребывания там Элизабет, – добавил Фабиан. – Флоренс однажды рассказала, что Элизабет тайком передала дневники горничной, которой доверяла, но лорд Элвесден перехватил их и уничтожил. Однако если принять предположение, что браслет никогда не находился в лечебнице, то о пропавших дневниках беспокоиться не нужно.
– Что еще? – спросила Рыжая.
– Я выяснил насчет первого дома Элизабет Элвесден, – сообщил Фабиан. – Того, где она жила с мисс Кромвель, когда лорд Элвесден подарил ей браслет. Коттедж все еще существует. Он в деревне примерно в двадцати милях от Тики-Энда. Можно доехать на автобусе, но дорога туда и обратно займет целый день. И, конечно, нужен план, как попасть внутрь.
– Что-нибудь придумаем, – сказала Таня.
Фабиан кивнул.
– Думаю, одна из подвесок может быть в подземных туннелях – Элизабет по ним пыталась сбежать из поместья. В последней тетради, которая у нас есть, говорится, что браслет сломался и упал, когда она была там, внизу, в темноте.
– Это опасно, – напомнила Рыжая. – Или даже невозможно… я же была там, знаю. Некоторые туннели обвалились.
– Дальше – хуже, – продолжил Фабиан. – Вспомните, что было потом, после побега.
– Ну, она же вскоре умерла, так? – спросила Рыжая.
Фабиан кивнул.
– И браслет похоронили вместе с ней – последнее в его истории значительное событие, связанное с Элизабет.
Рыжая почувствовала, как у нее скручивает живот.
– Думаешь, подвеска у Элизабет в могиле, да? Нам придется ее раскопать?
– Вряд ли она будет возражать, – сказал Фабиан, хотя ему самому было явно неуютно от этой перспективы. – Она мертва уже двести лет. И если это поможет вернуть отца, я готов сделать все, что потребуется.
– Я сделаю это, – мрачно произнесла Рыжая. – Вы не должны быть замешаны. Просто скажи, где находится могила.
Фабиан посмотрел в сторону церкви.
– Сейчас идти нельзя, еще светло. Тебя увидят.
– Кто бы мог подумать, – ядовито сказала Рыжая. – Я пойду ночью.
Фабиан оставил укол без внимания.
– Могила Элизабет одна из самых пышных. Большущая каменная плита в центре кладбища, и рядом точно такая же – лорда Элвесдена. Не промахнешься.
– Ты что-то путаешь, – возразила Таня. – Летом мы с бабушкой ходили на ее могилу, там никакой плиты. Простое надгробие, и вовсе не в центре кладбища, а с краю, вон в той стороне.
– О чем ты? – фыркнул Фабиан. – Я точно знаю, где это.
– Очевидно, не знаешь. – Таня начала раздражаться. – Говорю же, я там была. Видела ее имя. Мы оставили цветы.
– Тогда пошли. – Фабиан вскочил. – Давай разберемся.
По дороге к церкви Рыжая рассказала о своих поисках в саду.
– Никакого «Х» нет. – Я все облазила, но ничего не нашла. Не представляю, как выяснить, где Флоренс хранила свои воображаемые сокровища.
– Разве что ее саму спросить, – предположил Фабиан. – Но так, чтобы она не поняла, чем мы занимаемся.
У церкви Фабиан провел их между могил к двум заросшим плющом