Позвоночник Миро складывался, как телескоп, втягивался сам в себя. Его ноги уменьшались. Его кости делались пустыми. Это было больно – очень больно, – но Миро пытался контролировать изменения.
Вместе с болью приходили страшные мысли. «Что, если я не смогу разбудить горы? Что, если не успею долететь вовремя? Что, если армия Аннешки начнёт штурм Недобыта?»
Но голос бабули Нелы прорвался сквозь нарастающий страх.
Рассыпаешь над миром
Ты сияние звёздное,
Ты мой маленький Миро,
Моё солнце и грозы.
Ты равнины и горы,
Ты моря и глубины,
Моей жизни опора,
Ты мой самый любимый…
Колыбельная несла с собой воспоминания о маме, и Миро постарался ухватиться за них, попытался вспомнить её лицо. Мама предстала перед ним, окутанная тихим золотистым светом. Страшные мысли как будто отскакивали от неё, растворяясь в нестерпимом сиянии её света.
Бабуля Нела продолжала петь, но Миро уже не мог разобрать слов. Всё его тело содрогалось и корчилось, и, несмотря на все старания, он уже не мог управлять этим процессом.
Мой маленький Миро…
Одежда упала ему на лицо, он заработал когтями. Когда он вырвался из рубашки, то сразу почувствовал незнакомую силу своих плеч и грозную мощь когтей.
Его обращение было закончено.
– Я сокол! – закричал Миро, и его клич прозвучал как пронзительный визг.
Нела сияла. Ольга промокала глаза платком.
Миро поднял крылья и одним мощным взмахом оторвался от земли. Его перья легко поймали воздух.
– Лети быстро, мой сокол! – крикнула Нела.
Миро прижал когти к животу и взмыл ввысь.
Когда он посмотрел вниз, то готов был поклясться, что увидел три фигуры – трёх женщин, следивших за его полётом. Первая была бабушка Ольга, вторая – бабуля Нела, а третья…
Её лицо было таким знакомым, но всё-таки…
Миро несколько раз мигнул, его рассудок отказывался доверять глазам. Но соколиные глаза не лгали. Третья женщина была создана из звёздного света.
Глава 94
Миро полетел к первой горе. Она была хорошо защищена от ветра, поэтому на неё было легче всего подняться.
Стараясь держаться ближе к склону, он пронзал взором камни и растения, которым совсем скоро предстояло превратиться в снег и лёд. Миро невольно высматривал мелких животных внизу. Его человеческая сущность могла умирать от усталости, но соколиная требовала своего: «Взлети, воспари, охоться, убей».
Миро опустился на вершину, выставив вперёд когти. Скользнув быстрым взглядом вниз по склону, он впервые увидел наступающую армию – огромную тёмную массу в дальнем конце ущелья. Зоркие соколиные глаза видели всё до мельчайших деталей, несмотря на то что армия находилась по меньшей мере в полутора милях от горы.
Первые в тоннель входили пехотинцы. За ними следовали всадники на конях и лосях. Некоторые всадники были вооружены луками и арбалетами. Знаменосцы несли штандарты Аннешки.
Это шествие напомнило Миро игрушечных солдатиков, в которых он когда-то играл в своей башне в замке Ярослав. В ту пору у него было множество каменных солдатиков размером с его большой палец. Он любил выстраивать их в шеренги на полу своей спальни, добиваясь того, чтобы они стояли в правильном порядке.
Но эти солдаты не игрушечные. Они были вооружены настоящим оружием, они получили настоящий приказ убивать.
«Высокие звёзды, – подумал Миро. – Надеюсь, у нас всё получится».
Крики командира эхом разнеслись по ущелью. В центре этой нескончаемой вереницы ехали катапульты и стенобитные орудия. Миро мигнул. Для того чтобы поставить Недобыт на колени, Аннешке не нужны были эти страшные машины. Ей хватило бы одних пехотинцев…
Нет. Миро этого не допустит. Он стал скрести когтями лёд. Добравшись до голого камня, он замолотил по нему своим крепким клювом.
«Просыпайся, гора! Просыпайся, ты нужна нам!»
Потом Миро снова взмыл в воздух и полетел ко второй вершине. Она соединялась с первой узким гребнем. Миро то и дело подёргивал хвостом на лету, чтобы удержаться на крутых воздушных потоках.
И снова он царапал лёд до тех пор, пока не наткнулся на камень. И снова он несколько раз постучал по нему клювом и ещё разок для верности ударил когтями.
Миро не знал, что произойдёт, когда он закончит этот ритуал – и произойдёт ли что-то вообще, – но он скорее свалился бы камнем с небес, чем допустил бы, чтобы всё сорвалось из-за того, что он не выполнил в точности наказ своих бабушек.
А тем временем внизу армия уже хлынула в ущелье – неисчислимая, неудержимая и несокрушимая силища. На другом конце ущелья стоял Недобыт – его изящные здания цеплялись за выступы склона, стеклянные купола его дворцов сверкали, как хрустальные крылышки волшебных жуков.
Даже отсюда Миро видел поток горожан, бегущих из города вверх по крутой горной тропе. Казалось, ничто не стоит между ними и наступающими солдатами, но Миро знал, что лучники в золотых доспехах исполнят свой долг.
Взлетев выше, Миро полетел над ущельем. Армия серой рекой прорезала горы, шлемы солдат сверкали на солнце.
Миро надеялся, что бабушки уже вернулись в Королевский дворец. Он надеялся, что Имоджен и Мари целы и невредимы. И он снова думал о своей маме.
Подлететь к третьему пику оказалось гораздо сложнее, чем к двум предыдущим, потребовалось немалое мастерство, чтобы не сбиться с курса. Эта вершина была намного выше других, и воздух вокруг неё так и бурлил.
Острые кристаллы льда кружились в вихре ветра, и Миро зажмурился, попав в центр этого ослепительно сверкающего облака. Когда небо снова прояснилось, он опустился вниз и сел на краешек пика. Здесь он сложил крылья, сгорбился и принялся копать, пока не добрался до камня. Миро трижды топнул ногой. Тук-тук-тук.
Он собрался стукнуть по камню клювом, но тут земля под ним задрожала. Снег покатился со склонов горы.
Определённо на этот раз солдаты были ни при чём…
Миро захлопал крыльями и чудом удержался на месте. «Это землетрясение!» – подумал он и на мгновение испугался.
Но потом его осенила мысль. «Разбуди горы…» Может быть, бабушки как раз это и имели в виду?
Снег под ним дрожал, сползал и огромными лавинами скользил вниз. Миро больше не мог удерживаться на нём. Пришлось подняться в небо.
Поглядев вниз, он увидел огромный, покрытый льдом глаз, вмурованный в толщу горы.
Миро закричал и поднялся выше. Теперь он увидел второй глаз. А выступ, на котором он только что сидел, оказался никаким не выступом. Это был нос – огромный каменный