Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК - Ховард Маркел. Страница 58

В трехцепочечной модели ДНК Полинга имелись три существенные ошибки. Первая – слишком плотная упаковка атомов трех спиральных цепей при расположении сахаро-фосфатного остова внутри спирали, а азотистых оснований снаружи. Модель должна была гарантировать стабильность структуры и в то же время достаточную близость атомов друг к другу. Полинг признавал чрезмерную плотность, и это было отражено в препринте статьи, однако продолжал рассматривать модель как вполне вероятную {950}.

Вторая ошибка, по мнению Уотсона, такова, что «если бы подобную ошибку допустил студент, его сочли бы недостойным обучаться на химическом факультете Калифорнийского технологического института», а именно: фосфатные группы в модели Полинга не ионизованы, в каждой имеется связанный атом водорода, а следовательно, нет суммарного электрического заряда; эти атомы водорода образовывали водородные связи, удерживавшие вместе три переплетенные цепи {951}. Иными словами, модель Полинга игнорировала основное свойство нуклеиновой кислоты – что это именно кислота. Как сказал Уотсон, «нуклеиновая кислота Полинга в каком-то смысле вообще не была кислотой» {952}. Но так быть не могло. Водородные связи необходимы, чтобы удерживать вместе переплетенные цепи, сколько бы их ни содержала молекула ДНК – две, три или четыре, иначе структура будет нестабильна.

Исходя из химических свойств нуклеиновых кислот, Уотсон решил, что в фосфатных группах ДНК нет связанных атомов водорода и что в физиологических условиях отрицательный заряд фосфатных групп нейтрализуется за счет связывания с положительно заряженными ионами натрия или магния. Уотсон недоумевал, почему опытнейший химик Лайнус Полинг пришел к противоположному выводу {953}.

Крика тоже это удивило. Сначала он пытался толковать сомнения в пользу Полинга. Что, если у него есть революционная теория поведения кислот и оснований в биологических макромолекулах? Но тогда почему в его статье эта теория никак не объясняется? Почему нет двух статей: первой – с описанием его новой теории, второй – демонстрирующей, как она используется для объяснения структуры ДНК? Нет, ни о чем подобном Полинг нигде не пишет, значит, заключили Уотсон и Крик, он искренне заблуждается {954}. И они немного успокоились, уверившись, что они еще в игре {955}.

Тот факт, что Полинг ошибся в химии, казался слишком невероятным, чтобы хранить его в секрете дольше нескольких минут. Джеймс и Фрэнсис кинулись в вирусологическую лабораторию Роя Маркема за подтверждением. Маркем их не разочаровал, проявив вполне понятное злорадство по адресу Полинга {956}. Не успел Маркем угостить их рассказом об оплошностях других коллег, как Уотсон унесся к химикам-органикам, где услышал желанные слова: «ДНК – это кислота» {957}.

Третьей, самой серьезной проблемой модели Полинга было то, что трехцепочечная структура никак не проясняла, каким образом она работает при делении клетки, как упорядоченно и предсказуемо передается генетическая информация. Модель Полинга не согласовывалась с правилами Чаргаффа, согласно которым соотношение пуринов (аденина и гуанина) к пиримидинам (тимину и цитозину) составляет 1:1. Как выразился в связи с этим Хорас Джадсон, «модель безмолвствовала. Она ничего не объясняла… и из нее не следовало ничего, что проливало бы свет на загадку генов» {958}.

Обежав коллег и хорошенько посмеявшись над Полингом, Уотсон и Крик отправились в комнату отдыха Кавендишской лаборатории, где, как обычно, чаевничали Макс Перуц и Джон Кендрю. Крик стал взахлеб объяснять ошибки трехцепочечной модели. Веселье резко оборвалось, так как присутствующие сообразили: как только статья Полинга будет опубликована, все в тесном научном сообществе поймут то же, что и Уотсон с Криком. Это означало, что у них есть не больше полутора месяцев на решение задачи, прежде чем Лайнус Полинг возобновит поиски решения {959}.

И тогда, словно подводная лодка из холодных седых вод Атлантики, всплыл вопрос о том, как поставить в известность о происходящем Мориса Уилкинса. Кто сообщит ему о статье Полинга? Следует ли им предупредить его? Если позвонить ему сейчас же, не подскажет ли ему восторг в их голосе, что они имеют шансы? Уотсон и Крик были не готовы сотрудничать ни с кем за пределами Кембриджа. Никуда не делись и мораторий Брэгга, и собственническое отношение Джона Рэндалла к исследованию ДНК. Скорее всего, Рэндалл просто взорвется, если узнает, что творится в каких-то пятидесяти милях от его лаборатории.

Коротким звонком Уилкинсу было не отделаться. Уотсон объявил, что собирается съездить в Лондон через два дня, 30 января, чтобы повидаться с Уильямом Хейсом. «Разумно, – решил он, – взять с собой рукопись Полинга, чтобы Морис и Рози ее изучили» {960}. Это давало им время обдумать и использовать полученные сведения. С молчаливого одобрения Перуца и Кендрю они всерьез брались за ДНК и были полны решимости выиграть, независимо от того, узнают ли об этом Уилкинс и Франклин.

Обменявшись с коллегами ободряющими жестами, Уотсон и Крик отбыли в паб Eagle, но он оказался закрыт до полседьмого вечера согласно Закону о защите королевства, принятому в 1914 г. и запретившему продавать спиртное в пабах с 14:40 до 18:30 {961}. Наконец двери заведения распахнулись, и они подняли тост за «неудачу Полинга». В такой вечер грешно было глотать пиво или цедить херес. Крик счел более подходящим напитком добрый шотландский виски, который они и взяли. Но им еще предстояла масса работы – самые важные, целенаправленные, творческие трудовые часы жизни. Уотсон понимал, как высоки ставки: в случае успеха он попадет в пантеон современной биологии, начало которому положил Чарльз Дарвин {962}. У барной стойки он отпил крепкого односолодового виски и молча объявил войну, хотя счет пока что был не в их пользу {963}.