Монстр издал беззвучный рык, и яркая искра света скрыла его за собой. Оно покинуло этот мир.
III
— … и тогда я спросил у тех двух, что стояли возле Харли Дэвидсона: — Парни, у вас, что, в Канзасе кроме кукурузы ничего нет? Ты можешь себе это представить? — произнес мужчина с не таким уж редким именем.
— Как неожиданно! — воскликнула Саманта, глядя на мужчину.
Он зажал зубами сигару, делая короткие быстрые тяги. В его толстых, похожих на немецкие сардельки пальцах, она выглядела как спичка.
— Оскар всегда найдет самый гениальный выход из любой ситуации, — проговорила женщина в платье – мешке.
Хотя само по себе платье было вполне себе достойным, но на ее худом теле оно прямо-таки свисало, держась на костлявых плечах. Глубокое декольте по всей видимости требовало наличие хоть какой-то груди, а не полное ее отсутствие.
Она положила руку на колено мужу, гораздо ближе к тому месту, где у нормальных мужчин должен быть пах. У него это место скрывал нависший, словно подъездный козырек, живот.
— Вам стоит почаще выбираться куда-нибудь, — подметила Саманта. — Вы выглядите такими счастливыми.
Женщина восторженно ответила:
— Вот и я о том же! Оскар, ты слышишь?
Мужчина дотянулся до столика и подцепив двумя пальцами стакан с виски, осушил его одним присестом. Он тяжело выдохнул, одарив сидящих порцией влажного выхлопа, а затем произнес медовым голосом Фрэнка Синатры:
— Именно, дорогая! Вашингтон не место для таких как мы. Я с удовольствием променяю наш просторный домик в Калорама, на что-нибудь менее… эм… менее…
— Комфортное, — подсказала Саманта.
— О-о-о! — протянул Оскар. — Кажется, вы понимаете, о чем я!
Саманта Де Ламаркан очень хорошо понимала, о чем говорит этот человек. А еще она знала, что никакого дома у него нет и он пришел сюда только потому, что откликнулся на объявление в интернете.
В гостиной было оживленно. Звуки музыки переплетались с короткими смешками, обсуждением спортивных команд и просто бесполезной болтовней. Но во всей этой дружной атмосфере будто что-то витало, едва уловимое. Что-то разрушающее. Как если бы в кофе вам добавили каплю орехового сиропа. Вы пытаетесь уловить запах, но он ускользает, едва удается распознать мускусно-прянный аромат. И только попробовав на вкус становится ясно. Но уже слишком поздно.
Саманта Де Ламаркан это ощущала. И знала, что это ощущает Том, сидящий в углу большого зала за роялем. На нем был новый костюм, сшитый на заказ. Он играл спокойно и непринужденно, почти без напряжения. И лишь пальцы носились как бешеные, едва касаясь клавиш. Звук был чистым, без капли фальши, словно доносился из музыкального проигрывателя.
Рядом сидела Эмили, прижавшись к его спине. Золотистый пиджак почти не скрывающий собой черный лифчик, подчеркивал ее бунтарский настрой и будоражил в умах гостей мужского пола мысли, которым, увы, никогда не суждено сбыться. Эмми подергивала ногами в такт музыке, а в ее глазах блестел изумрудный огонек безумия. Она была взбудоражена и почти не ела, что для нее было крайне редким явлением. Или же она оставляла место для десерта.
К ним подсела девушка. Судя по раскрасневшемуся лицу и глазам-блестяшкам, она была пьяна и искала подходящей для такого случая компании.
— Знаете ребята, сперва я подумала, что вы реально того… хотите меня ну..., — она икнула, — заманить… уж очень странно выглядите. — Она ткнула пальцем в плечо Тому. — Особенно ты здоровяк. Ну правда… ик! Посмотри на свои мышцы! Ты вообще, человек? — Она повернулась к Эмили, тут же забыв про Томаса и приобняла ее сзади. — А здесь так хоррошо… черт, ребята! За такое не жалко и помереть… А знаете, что? Ик… Я так мало в своей жизни попробовала… О! Кто этот красавчик в кожаной куртке?
Она отвернулась, раскрасневшись.
— Кажется, он на меня смотрит.
— Это Марко, — произнесла Эм. — Мой брат.
Она оглядела незнакомку с ног до головы. Девушка была из разряда, что называется милой. Она еще не успела растерять первозданную свежесть, и Эмили вдруг захотелось думать, что та работает стенографисткой. Невинная и любопытная. Даже при слове черт, она виновато улыбнулась, будто говоря: — Обычно я так не делаю, но сегодня… сегодня я обязательно выкину что-то этакое!
— Просто подойди к нему и скажи, привет! — подсказала Эм. — Я… как там тебя?
— Салли! — продолжила девушка.
— Ага, Салли!
— Так просто?
— Конечно дурочка. Проще чем нажимать на кнопки.
Эм подтолкнула ее рукой и та, слегка покачиваясь, устремилась в глубь зала, где Марко перехватил ее и тут же повел к стойке с выпивкой.
— Бедная девочка, — сказала Эм.
— Она хотя бы получит удовольствие, — произнес Том, не отрываясь от клавиш.
Эмили рассмеялись. Они были в предвкушении ближайших событий, отчего внутри одновременно щекотало и покалывало, как у детей, которые с нетерпением ждут свои подарки под елкой.
Томас принялся ускорять темп музыки, словно ускоряя время. И вот прозвучал финальный аккорд, который положил начало внезапно наступившей тишине.
— «Кажется пора», — подумала Саманта и взяла со стола бокал с вином, взглянув на Оскара.
Все это время, она лишь кивала и произносила короткое: — Ага, — там, где его глаза смотрели на нее с ожиданием. Он говорил без устали. О религии и войнах. О социальных программах и предвыборной гонке.
— Вам не кажется, что последнее время слово демократия звучит слишком часто? Каждый кричит о свободе, под лозунгами равноправия. Но разве не так мы загоняем себя в рамки закона, пытаясь этим сохранить порядок и справедливость? Так дорогая?
— Ты абсолютно прав, Оскар.
Она сделала шутливое лицо и наклонилась к Саманте.
— Иногда мне кажется, от его слов, я будто возбуждаюсь. Хотя уже и не помню, когда мы делали это в последний раз.
Она зачем-то стала слишком уж откровенной. Возможно, именно так действует пару бокалов вина на женщин подобного рода. Женщина придвинулась ближе и прошептала:
— Хотя нет, кажется, все-таки помню. Пару месяцев назад мы решили сделать это… ну вы понимаете, о чем я.
Саманта кивнула.