Разработать индивидуальную программу релаксации, включая глубокую релаксацию, дыхательные упражнения и медитацию, для снижения уровня стресса и тревожности перед сном.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ РЕКОМЕНДАЦИИ
Вести дневник сновидений для отслеживания содержания кошмаров и эмоциональных реакций на них.
Регулярные консультации с врачом для оценки эффективности лечения и его корректировки.
На последней странице, написанной от руки, было примечание врача. Чернила хорошо сохранились на бумаге, к тому же почерк был весьма разборчив.
Для своего возраста пациент номер четыре кажется весьма сообразительным ребенком, если бы не его ночные кошмары. Он сочиняет различного рода истории, в которых зачастую переплетаются его сны. Упоминание о черных существах говорит о пережитой детской травме. Необходимо продолжать ежедневный личностный контакт для более тщательного изучения симптоматики.
Врач – психоаналитик д-р Роуз Грейсон.
Телефон +1-805-678-3409
Чуть ниже большими печатными буквами была подпись:
ИЗБЕГАТЬ ЛЮБОГО КОНТАКТА. ПРИОСТАНОВИТЬ ЛЕЧЕНИЕ ДО ВЫЯСНЕНИЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ!
Подпись
Николас Эйверитт все время наблюдал за Джонни. Когда тот закончил, то мужчина спросил:
— Ну как? Веселенькое чтиво?
— Это то, что Фрэнсис пытался передать Натану Кэмпбеллу? Что это может значить? Пациент номер четыре, кто он?
— Не знаю сынок, не знаю. Но именно этот конверт и убил Фрэнни. Во всяком случае…, — он многозначительно помолчал, а затем вскочил с кровати, прижавшись к двери.
— Слышишь?
Джонни услышал отдаленный чавкающий звук, который он принял вначале за падающую каплю. Сейчас же ясно понимал, что это исходит из нутра живого существа.
— Да ты не боись, Джонни-бой! Все ровно!
Николас опустил один из рычагов на стене и послышалось потрескивание. Чавканье усилилось, оно стало таким сильным и жутко-раздражающим, что Джонни невольно закрыл уши.
— Теперь ты знаешь откуда у города такие расходы по счетам за электричество, — с усмешкой произнес мужчина. — Я надеюсь, ты не забыл закрыть ворота?
Джонни не знал, вернее он даже не мог вспомнить, но утвердительно кивнул.
— Я пустил по всему ограждению ток, так что у нас еще полно времени до того, как они заткнуться. Мне торопиться некуда, да и тебе теперь тоже. Дай-ка я тебе кое-что расскажу. Кстати, ты не голодный?
Джонни глянул на ведро, где остался его завтрак и произнес:
— Пожалуй, что нет.
— Вот и отлично. У меня как раз закончилась жратва. Раньше мне приносил Фрэнни, теперь вот приходится ненадолго отлучаться самому. Ты давай, садись поудобнее. Пристегивайся, Джонни-бой! Тебя ждет маленькое, но весьма гадкое приключение по нашему славному городку!
IV
В семьдесят четвертом… и пусть тебя это не удивит, да и тогда еще продолжались стычки с вьетконговцами или как мы их называли Чарли, хотя тебе-то вряд ли что-то об этом известно, но именно тогда меня контузило, не так чтоб слегка, а наглухо, так что потух свет.
Не самый лучший исход, верно? Не такого ожидаешь, когда тебя пичкают разной дрянью вроде фильма «Почему Вьетнам» и напускают важности, мол, вы ребята, единственная надежа Америки, но она улетучивается с первой просвистевшей пулей.
Очухался я уже без ноги, но понял это не сразу, а уж свыкся с этой мыслью лишь спустя несколько лет. Какое-то время я даже просыпался среди ночи, думая, что это всего лишь сон, дурной сон, от которого просыпаешься в холодном поту и с облегчением вздыхаешь. Только я вскакивал с кровати и тут же валился на пол. Фантомная конечность, так вроде называется. В тот день на операционном столе вместе с ногой оттяпали и часть меня. В том смысле, что, когда я вернулся в родной Уэллстон, где прожил все восемнадцать лет, он показался мне маленьким тошнотворным провинциальным городишкой. И до одури религиозным, чего я не замечал ранее. А что меня жутко бесило, так это их притворство, с каким по дороге в кабак останавливаются возле церкви, чтобы лишний раз подумать о своей душе.
О моем возвращении никто не знал, поэтому я сошел с поезда и прямиком направился в бар, где нахлестался с первым попавшимся под руку пьянчугой, за мой счет разумеется. Мэт, парень, что работал там, позвонил отцу и тот забрал меня домой. Первая его фраза, когда он зашел в бар была:
— Ну, где этот чертов дезертир?
А когда увидел меня, то всю дорогу просто молчал. Нет, отцом он был отличным, воспитал нас с Фрэнни как надо, не робеть перед трудностями и брать за горло то, что причитается. Как и положено, чтобы ребята не росли хлюпиками. Ему не хватило смелости осознать, что парень, у которого одна половина штанины завязана узлом, а в руках два деревянных костыля, его сын.
От планов на будущее, которые строились словно высотное здание, еще до Вьетнама, осталась огромная воронка такой глубиной, что я стоял в ней едва ли не во весь рост. Никто меня не ждал, это я о женщинах, пару раз мне приходили письма от одной юной леди, что тайно в меня влюблена, но к тому времени узнал, что родители в надежде лучшего будущего для своей дочери вывезли ее в Лос-Анджелес.
Уэллстон не любит перемен, это я почувствовал на себе первые пару месяцев. Народ пялился на меня