Глаза у Фрэнни стали большими и испуганными.
— И что вы сделали?
— Мы убежали, Ник… я и Джонни… побежали со всех ног, а эта женщина, она смеялась нам в след… и Роб смеялся, совсем как она. Он-то никуда не побежал, а стоял и смотрел.
— И ты видел после этого его?
— Да, сегодня в школе. Он сказал, что если мы скажем хоть слово, то за нами придет ночью та женщина и убьет… так же, как и Сэнди.
— И ты ему поверил?
— Наверное, — произнес Фрэнни растерянно. Я понял по его лицу, что не вытяну из него больше ни слова, хотя скорее он и сам не знал.
Николас Эйверитт глянул на Джонни. Он вслушивался в голос старика и в то же время беспокойно оглядывался по сторонам.
— И что было потом? — спросил Джонни. Старик залез по самые плечи в шкаф и покопавшись, достал два вещмешка и автомат.
— Держи, — произнес он и протянул один Джонни.
Джонни взял мешок, но продолжил стоять в ожидании ответа. Николас Эйверитт ухмыльнулся.
— Любишь, чтобы все было тип-топ? Так, сынок?
— Вы так и не рассказали самого главного, — подметил Джонни.
— На остальные вопросы, нам ответит Робби. Все-таки, я всего лишь приглядываю за этими существами, чтобы они не сбежали. Такая вот договоренность. Я что-то вроде смотрителя маяка, только наоборот.
— Что за существа?
— Не стоит тебе этого знать, Джонни-бой, право, не стоит.
Старик засобирался.
— Мы что уходим? А как же все эти звуки, там?
Он указал на дверь.
— Хочешь, оставайся. Я только за, — равнодушно проговорил Николас Эйверитт. — Я их давно уже не кормил…
Он выжидающе посмотрел на Джонни, а потом расхохотался.
— Да ладно ты, расслабься, сынок, все ровно. Уже и пошутить нельзя.
«От таких шуток хочется обделаться», — подумал Джонни.
— Мы уходим! — торжественно произнес мистер Эйверитт. — Прощай милый гадюшник, надеюсь следующий раз я увижу, как ты горишь в огне. Фрэнни уже нет, так что и мне здесь делать нечего, а вот ответить кому-то за это придется, да сынок? Ох!
Старик потряс головой.
– Чувствую себя прямо как во Вьетнаме. Старый добрый мандраж. Вместе с тобой мы вывернем на изнанку грязное белье Уэллстона! Ты и представить себе не можешь, что здесь творится!
Джонни решил, что старик тронулся умом.
Глава 15
ГЛАВА 15
I
Встречный поток холодного ветра прикоснулся к обожженному лицу и успокоил тянущую и непрерывно пульсирующую боль.
Это было приятное и освежающее чувство, от которого Натан улыбнулся, впервые, за долгое время. За долгое время? Он мог поклясться, что бродит по пустынной дороге вот уже несколько дней так же искренне, как и то, что прошло всего лишь каких-то пару часов. Его покинуло чувство времени и это придавало путешествию некое подобие бесцельности. Все что он хотел или желал-закинуто в долгий ящик, лишь маленькие искры, появляющиеся у него в голове, напоминали о каких-то далеких и, казалось, несуществующих моментах его жизни. Черная пелена, осевшая в сознании, сгущалась с яростным наплывом, желая поглотит целиком. Он прибавил шаг, словно убегая от навязчивых, подобно рою мух, мыслей. Но понимал, что всего лишь оттягивает неизбежное.
С каждым новым шагом Натан ощущал, как что-то меняется. Медленно, почти незаметно, но уверенно и бесповоротно. Легкие порывы ветра теперь превратились в один непрерывный поток, а подошва перестала увязать в некое подобие барханов, местами переметавших дорогу. Пейзаж мягко переплывал из цвета жареного сыра в редкие, но все же стоящие упрямо кусты деревьев. Облака стали бежать со скоростью собаки, несущейся за пластиковым кроликом на бегах. Натан шел, примеряя твердую поступь по дороге, которая с каждым футом, приобретала знакомые черты. Из глинистого сланца стали появляться артефакты асфальтовой трассы. Вот уже проступила наружу ярко-желтая разделительная полоса. Ровная как туго натянутая стрела, она устремлялась далеко вперед зовя за собой. Она могла вполне себе сойти за какую-нибудь скажем Ю Эс Роуд один.
Джонни отпил из бурдюка немного воды и словив на себе взгляд Глефа, который неустанно следовал за ним, подобно маленькой цепной собачки, которая почуяла неладное, предложил ему.
— Мы простолюды народ неприхотливый. Даже верблюд и тот бы не выдержал в наших краях.
Натан убрал бурдюк обратно и вспомнил о давно забытом чувстве. Ему понравилось это, а значит он приходит в себя.
—Скажите Глеф, в ваших краях есть еще что-нибудь помимо гор-травы?
Глеф усмехнулся, в его лице не было ни страха, ни злости, казалось, что произошедшее в деревни осталось там вместе с его воспоминаниями. Он беспечно шел, не задавая вопросов, словно совершал невинный поход в магазин. И кажется ему было по душе, если, конечно, она у него была, то, о чем спросил его Натан.
— Похоже Натану из Нью-Йоко нравится что-то покрепче! Есть у меня одна дрянь. Но горло дерет так, что ни один простолюд не станет курить.
Он развязал привязанный к поясу туго набитый мешок, в котором хранил трубку и еще несколько маленьких свертков. В одном из них Натан узнал в сеноподобной кучке, похожей на тонкую стружку, табак.
— Только от этой гадости у меня днище срывает напрочь, — произнес Глеф и передал мешочек Натану.
Натан Кэмпбелл с наслаждением вдохнул сладковатый и тонкий запах перемолотого и сушеного табака. Он напомнил ему до боли знакомый запах одного сорта. Кажется, Вирджиния.
— Забирай себе, — произнес Глеф беспечно. — Мне от этой дури проку нет, да и продать ее я не смог.
Натан обнаружил на дне свертка бумагу, предназначенную для самокруток, что изрядно его удивило. Эта вещь была фирмы «РАВ».
— Глеф, это вам торговец продал?
— Да не продал, так, отдал из ненадобности, сказал тоже самое, что и я, мол продать не могу.
— А где можно найти