– Я бы хотела узнать, не продавали ли вы в последнее время Библию Сончино.
Мужчина с энтузиазмом кивнул, что заставило меня заподозрить, что он ни слова не понял. Олег поспешил перевести ему мой вопрос.
– О, да. Несколько месяцев назад. Очень ценная Библия. – Эта мимоходом брошенная фраза заставила меня вздрогнуть. Впрочем, книготорговец, даже не обратив на это внимания, пригласил нас к прилавку. – Француз, очень вежливый. Заплатил наличными. Без возражений. – Достав откуда-то из-под кассы бухгалтерскую книгу, он нашел нужную запись. Обнаружив ее, он повернул папку в нашу сторону. – Вот тут. – Он указал пальцем на одну из строчек.
Я пробежалась взглядом по заметке, написанной на этом непроизносимом языке. Олег объяснил мне, что речь в записи идет о продаже трех томов, из которых состоит Библия, за четыреста злотых, чуть меньше девяноста евро. Казалось, продавец был искренне доволен своей деловой хваткой, хотя, похоже, и не зал, что настоящая цена Библии Сончино была бы гораздо выше.
Я предпочла не разрушать его иллюзий. Если он был счастлив, считая, что заключил выгодную сделку, то кто я такая, чтобы его разочаровывать?
– Говорите, он был французом?
Мужчина энергично кивнул. Вероятность того, что речь шла о Марселе Дюбуа, была просто огромной. К тому же дата записи совпадала с тем временем, когда этот библиофил, предположительно, приезжал в страну.
– Если Марсель Дюбуа и правда заполучил эту Библию Сончино, – обратилась я к Олегу, – то наверняка купил ее здесь.
Продавец слушал наш диалог с оптимистичным видом человека, надеющегося что-нибудь выгодно продать. Олег что-то спросил его на польском, но тот снова ответил на ломаном испанском, который, казалось, старался практиковаться при любом удобном случае.
– О, книги Энри Каминского. Его сын хорошо торгует. Юрек его зовут. Славный парень.
Когда он произнес слова «славный парень», то выражение его лица вдруг перестало быть таким оптимистичным. Казалось, эти слова таили в себе гораздо больше коннотаций, чем он мог в них вложить, учитывая его ограниченное владение языком. Я снова обратилась к Олегу:
– Нам определенно стоило бы поговорить с этим Юреком. Спроси, где мы можем его найти.
Я не могла не заметить, как исказилось лицо книготорговца, когда мы спросили его о местонахождении этого мужчины. На этот раз, все еще не переставая дергать себя за подтяжки, он разразился длинной тирадой на родном языке.
– Он говорит, что нам лучше его не беспокоить. Что он хороший парень, но с проблемами.
Владелец книжного магазина с сожалением кивнул, словно чувствовал себя виноватым в том, что сообщил плохие новости. Я задалась вопросом, что именно он имел в виду, говоря, что у мужчины были «проблемы».
– Настаивай, Олег. Пусть он нам скажет, где мы можем его найти. Не останавливайся, пока он не ответит.
Олег передал мои вопросы продавцу. Сначала тот сопротивлялся, но в конце концов поделился с нами информацией, все еще угрюмо глядя на нас, словно сожалел о том моменте, когда решил попрактиковать испанский с двумя пришедшими к нему незнакомцами, которые, похоже, еще и не имели ни малейшего намерения что-то покупать.
45
Парк Сташица располагался в Надодже, недалеко от центра. Судя по тому, что я прочитала в интернете, этот некогда депрессивный район стал частью амбициозного плана реновации, который должен был превратить его в одно из самых живописных мест в городе. Дизайнерские кофейни и веганские ресторанчики здесь беззастенчиво сменяли друг друга, но городской пейзаж все еще зачастую портили мальчишки в заштопанных штанах, местные жители, стиравшие белье прямо на тротуарах, и мрачные переулки, в которые никто не осмелился бы зайти по собственному желанию – разве что в сопровождении спецназа.
Встреча с теми тремя хулиганами в Риме все еще была слишком свежа в памяти, чтобы снова подвергать себя риску нападения, так что мы ни разу не свернули с главных улиц. Хотя Вроцлав и казался довольно безопасным, принять дополнительные меры предосторожности не было лишним.
Парк Сташица был живописным: тропинки пролегали среди широких зеленых газонов, а струи воды в разноцветном фонтане били прямо из-под земли. Люди семьями гуляли или сидели на траве, а дети радостно бегали. Картина выглядела настолько идиллично, что я не могла поверить собственным глазам. Особенно учитывая, как холодно было на улице.
Продавец книг не дал нам никакой информации, кроме названия этого парка. Он заверил, что у нас не возникнет никаких проблем, чтобы найти там Юрека, сына Энри Каминского. Это обстоятельство, особенно в сочетании с тем, что он назвал его «славным парнем», у которого были некие «проблемы», помогло мне составить кое-какое представление, с чем мы можем столкнуться.
Северная часть парка была уже не такой ухоженной и мирной, как остальная его территория. На земле валялись мусорные баки с разбросанным вокруг содержимым. На лужайке стояло несколько палаток, возле которых прямо на траве сидела группа бездомных, которые с недоверием уставились на нас, как только мы приблизились к их лагерю.
– Спроси, есть ли среди них Юрек.
Олег сглотнул слюну, явно нервничая перед неизбежным разговором с этими бродягами, но направился в их сторону скорее с гордостью, чем с решительностью. Я шла рядом, готовая поддержать его во всем, о чем он попросит.
Зловоние, исходившее от немытых тел, усиливалось, пока мы двигались в сторону этой группы из пяти мужчин, наблюдавшей за нами с выражениями лиц от озадаченного до недоверчивого. Из стоявшей неподалеку палатки раздалось рычание, которое, казалось, принадлежало какому-то дикому зверю, впрочем, я быстро догадалась, что речь шла о чудовищном храпе.
Мы остановились в нескольких метрах от этой компании. Олег что-то спросил, и бездомные начали переглядываться, как будто не были до конца уверены, отвечать ли нам. Потом один из них, принявший на себя роль лидера, поднял голову и что-то ответил сиплым, надтреснутым голосом.
– Они хотят знать, не найдется ли у нас немного мелочи, – передал мне Олег.
Улыбка этого нищего обнажала жуткие зубы, большая половина которых и вовсе отсутствовала. Я не знала, окажутся ли эти бездомные хоть как-то полезны, но достала пару купюр и подошла к группе.
Нищий с подозрением прищурился. Казалось, он не мог поверить, что это действительно сработало. Подойдя ко мне, он резко схватил деньги и изучил их на просвет, чтобы убедиться, что они не были фальшивыми.
– Спасибо, мадам, – сказал он.
Я уже думала оставить все как есть, но подумала, что должна извлечь из этих банкнот хоть какую-то пользу, поэтому произнесла вслух имя, которое