А на первой странице «Острова сокровищ» я обнаружила лаконичное посвящение без подписи:
Für meine liebe Josephine.
Прочитав это имя, я ощутила, как у меня все внутри сжалось. Я поднесла палец к надписи, не прикасаясь к ней, а затем торопливо открыла книгу на последней странице.
И там помимо надписи «Франкфурт, 1935» в правом верхнем углу я нашла экслибрис, напечатанный на квадратном кусочке бумаги и непрочно приклеенный к задней обложке книги: речь шла об искусно сделанной иллюстрации, изображавшей оазис посреди пустыни. Над дюнами и пышными пальмами раскинулось небо, усеянное звездами, среди которых выделялась звезда Давида, располагавшаяся прямо по центру. В нижней части пять букв, словно пять столбов, составляли одно-единственное слово, которое безошибочно идентифицировало того, кто в свое время был законным владельцем этого экземпляра. ФРИТЦ.
V. Мадрид
Кто украдет эту книгу, того пусть повесят на той же веревке, что Иуду.
53
Погруженная в тишину, хрупкую, словно перемирие, библиотека выглядела все так же торжественно. Эдельмиро Фритц-Брионес со своей матерью сидели по ту сторону стола для переговоров, не сводя глаз с двух книг, которые я только что туда положила, и, казалось, ждавших, пока кто-нибудь пробудит их ото сна: «Отважных капитанов» и «Острова сокровищ».
Проведя неделю на складе в Добромеже, я не нашла ничего, кроме этих двух экземпляров, учитывая, что на них сохранились хоть какое-то намеки на то, что они принадлежали отцу Жозефины. Я не могла исключать, что там были и другие книги из его библиотеки, но отсутствие пометок или списка названий очень сильно меня ограничивало. Надо признать, меня слегка разочаровало поведение Жозефины и Эдельмиро Фритц-Брионеса. Я ожидала от них волнения, слез и более бурного выражения благодарности, но столкнулась лишь с молчанием. Даже старушка, когда сын протянул ей экземпляр «Острова сокровищ» и прочитал вслух аннотацию, лишь похлопала глазами и едва заметно кивнула, как будто нисколько не удивилась тому, что книга вернулась к ней в руки спустя столько лет.
– Вы хорошо поработали, Грета, – признал Фритц-Брионес.
Он вежливо меня поблагодарил, но не более того. Конечно, я и сама не нуждалась в том, чтобы они оказывали мне почести или пали ниц к моим ногам, но после такого путешествия по Германии, Италии и Польше я, честно признаться, ожидала от них чего-то большего.
Более того, у меня сложилось впечатление, что Фритц-Брионес с трудом сдерживался, будто моя работа удовлетворила его требованиям, но он все равно посчитал, что она недостаточно хороша.
– Так вы говорите, в том хранилище не было других книг моего деда?
Я снова покачала головой. Я уже объяснила ему, что изучила каждый экземпляр, даже те, что были в самом плачевном состоянии, но безрезультатно. Из всех книг, что Стратос продал Энри, на складе оставалось лишь около двадцати. Сложив тома в коробку, я отправила их почтой в Центральную и Земельную библиотеку Берлина, чтобы сотрудники выяснили их происхождение и, если возникнет повод, вернули их законным владельцам.
Не став забирать ничего из оставшихся книг, я заперла дверь хранилища цепью и мощным замком, который купила в деревне под бдительным взглядом Ченчо, наблюдавшим за мной со скептическим выражением лица. Прежде чем вылететь обратно в Мадрид, я зашла в парк Сташица, чтобы передать Юреку ключ, но вновь обнаружила его храпящим в палатке, так что оставила ключ одному из его приятелей. Помимо этого я отдала ему последние злотые, что оставались у меня в кошельке, и ушла до того, как Юрек проснулся, не желая вновь с ним прощаться.
– Понятно.
Эдельмиро Фритц-Брионес выглядел обеспокоенным. Он продолжал чего-то от меня ждать, но я понятия не имела, что это могло быть.
Сидевшая с ним рядом Жозефина продолжала сидеть, уставившись на книги. Я заметила, что в отличие от прошлого раза у женщины в руках не было «Неряхи Петера», к которому она, казалось, испытывала огромную привязанность. Я задумалась, было ли это чувство искренним или речь шла не более чем о притворстве, о тщательно продуманной сцене, целью которой было передать мне некое послание, которое я, кстати, без лишних вопросов приняла.
– Я сделаю перевод с оплатой за ваши услуги. Надеюсь, вы посчитаете эту сумму справедливой.
Он не сказал, сколько собирается мне заплатить, словно считал, что мы оба были выше столь низменных тем. У меня возникло искушение спросить его об этом, но я решила не затрагивать эту тему. Вместо этого я подняла другой вопрос, казавшийся мне неизбежным:
– Олег мне очень помог. – Фритц-Брионес прищурился. Казалось, ему было трудно вспомнить это имя, но как только он это сделал, то не понял, как с ним поступить. Я пришла ему на помощь. – Если бы не он, я бы не смогла дойти по следам Хербста до Рима и Вроцлава.
– То есть вы считаете, что он заслуживает награды. – Это не было вопросом, так что я не стала ничего отвечать. Фритц-Брионес наклонил голову. – Я об этом подумаю.
– Не думайте. Заплатите ему за работу.
Глаза мужчины вспыхнули: он не привык выслушивать чьи-то приказы.
– Посмотрю, что можно сделать.
Я не была уверена, что мне удастся получить от него что-то более конкретное, так что не стала спорить. От Олега я больше ничего не слышала. Я написала ему несколько сообщений, но он их проигнорировал. Видимо, до сих пор обижался, как я прогнала его тогда со склада отца Юрека.
Я не могла его за это винить.
Не то чтобы я по нему скучала, или типа того, но вот уже несколько дней у меня в голове крутилась мысль, которую я до сих пор отказывалась признавать: я повела себя как идиотка. В который раз, и их уже было немало. Очень жаль, что зарождавшаяся между нами дружба так резко оборвалась.
Какого черта меня настолько напрягали любые намеки на дружелюбие, даже самые тонкие? Почему я стремилась вычеркнуть из своей жизни всех, кто со мной сближался и заботился обо мне? Неужели я боялась, что Олег узнает, познакомившись со мной поближе?
В свою очередь, Марла была убеждена, что оборвать общение с Олегом было самым разумным решением, которое я могла принять. Когда я ей об этом рассказала, то единственное, что она мне ответила: она не понимает, почему я не послала его раньше.
Из размышлений меня выдернуло какое-то ворчание. Заерзав на инвалидном кресле, Жозефина бросила на сына