– Извини меня.
Я произнесла эти слова, не раздумывая, осознав, что нужно было сказать ему именно это, не больше и не меньше. Задержав дыхание, я слушала, как тишина в трубке становится все плотнее.
– Как у тебя дела, Грета?
Равнодушный, отстраненный тон Олега давал мне понять, что ему тоже не слишком хотелось вести этот разговор. Я задумалась, находился ли он сейчас в том месте, которое называл Лимбом, бродил ли среди всех этих забытых экземпляров, изо всех сил стараясь меня не послать.
– Извини меня, – повторила я. – Я грубо себя повела. Может, нужно было тебе все объяснить.
– Не переживай, ты и так ясно дала мне понять, что тебе лучше работается в одиночестве.
Я выслушала этот подкол, стиснув зубы. Молчание затянулось секунд на десять, и этого было более чем достаточно, чтобы понять, что я теряю время. Олег не собирался меня прощать только потому, что я его об этом попросила. Нужно было найти какие-то слова, какие угодно, чтобы снова завоевать его внимание.
– У меня есть одна зацепка по поводу местонахождения Хербста.
– Серьезно?
Его тон резко изменился. Любые намеки на враждебность вдруг исчезли, уступив место интересу, который показался мне божественной музыкой.
– Ну, это всего лишь зацепка, – извиняющимся тоном произнесла я. – Скорее всего, она нас ни к чему не приведет.
– Можно поподробнее?
Я поспешила рассказать ему о том, что купила «Испанский Парнас» и что один книготорговец из Кадиса проявил к нему излишний интерес. Олег молча слушал мой рассказ, и мне казалось, что я почти могу услышать, как у него в мозгу на полной скорости вращаются шестеренки, пока он осмысливает ситуацию и придумывает, как быть дальше.
– Ты правда думаешь, что клиентом этого книготорговца может быть Стратос?
Он звучал настороженно, будто боялся того, что я скажу в ответ. Я почувствовала, что именно он хочет сейчас услышать, и решила, что по крайней мере на этот раз могу сделать исключение и дать волю своему воображению.
– Это может быть кто-то из потомков Хербста, – повторила я теорию Марлы. – Например, его сын. А может, какой-нибудь поклонник, который решил восстановить оставленную им библиотеку.
– Ты ведь понимаешь, что это значит, да? – Конечно, я все понимала, но мой лимит безумных теорий был исчерпан, так что я позволила ему самому произнести эти слова вслух. – Что речь идет о типе, который убил Марселя Дюбуа, чтобы заполучить Библию Сончино, а возможно, и Энри Каминского. – В воздухе витала и еще одна теория, и я мысленно взмолилась, чтобы он ее не озвучил. Но, к сожалению, моего желания оказалось недостаточно. – Может быть, и Себастьяна тоже убил он, – добавил Олег.
Эта догадка была чересчур весомой, чтобы ее проигнорировать. Я уже хотела сказать, что у нас нет никаких доказательств, которые подтвердили бы это подозрение, но прекрасно понимала, что мы находились на таком этапе, когда нельзя было исключать ни одной гипотезы, какой бы безумной она ни казалась.
Отдаленный звук сирены сбил меня с толку.
– Ты что, не в библиотеке? – спросила я.
– Нет. После смерти Себастьяна отдел остался без управления. Пока не решат, что с ним дальше делать, мое будущее туманно. И если честно, мне больше нигде не хочется работать.
– Мне очень жаль.
Я ощутила, насколько сильно он был разочарован, и снова задалась вопросом, почему он так зациклился на возвращении книг, украденных нацистами. Вероятно, существовала какая-то история, которую он мне никогда не рассказывал. Может, он бы мне ее и поведал, если бы я проявила к нему больший интерес и не была настолько сосредоточена на собственных проблемах. Впрочем, было уже слишком поздно об этом сожалеть.
– И что теперь, Грета?
На этот раз замолчала я, размышляя над этим вопросом и тем, какой ответ на него дать.
– Поеду в Кадис, чтобы пообщаться с этим книготорговцем. – Я сделала вдох, словно ныряльщик перед выполнением сальто мортале с переворотом. – И хочу, чтобы ты поехал со мной.
Я взмолилась, чтобы он не воспользовался этим моментом, не послал меня к черту. Он воспринял мою просьбу с недоверием и несколько секунд помолчал, прежде чем ответить.
– Мне очень хотелось бы тебе доверять, Грета, но я не уверен, что должен это делать.
Пафос, с которым он произнес эти слова, привел меня в бешенство. А чего я еще от него ожидала? Я уже попросила у него прощения. Сколько еще раз надо это сделать, чтобы он снова начал мне доверять?
– Да ладно тебе, Олег. Не думаю, что у тебя сейчас есть занятия получше.
– Представь, что я поеду в Кадис, и когда мы там окажемся, ты снова дашь мне пинка, как в прошлый раз. Меня это немного расстроит.
– Этого не произойдет.
– А если произойдет, Грета?
– Если произойдет, то посмотрим, что делать дальше.
Я рисковала. Олег медлил с ответом, и я надеялась, что он просто решил над ним подумать, а не искал вежливый способ меня отшить.
– Я только что получил письмо, – сказал он. – Эта странная смена темы выбила меня из колеи. К чему он клонил? Олег продолжил, не дожидаясь моих вопросов. – Там билет на мое имя на самолет из Берлина в Кадис. Это твоих рук дело?
Я уже собиралась ему ответить, но поняла, что даже не знаю, что сказать. Мне не потребовалось много времени, чтобы сложить два и два, и самое логичное объяснение родилось у меня в голове безо всякого предупреждения.
Все еще прижимая телефон к уху, я вернулась в гостиную. Марла сидела за компьютером, как будто была ни при чем, но я слишком хорошо ее знала, чтобы купиться на ее невинное поведение. Я прекрасно знала, что она только что сделала: взяла для Олега билет на самолет, даже не посоветовавшись со мной.
«Я ее убью», – подумала я.
– Это не шутка, Грета?
Олег задал этот вопрос угрюмым, недоверчивым тоном. Я уже была готова взять свои слова обратно, поэтому, вновь повернувшись к Марле спиной, сосредоточилась на том, чтобы перевести дыхание.
– Мне нужно, чтобы ты поехал, Олег.
Библиотекарь ничего не ответил. Мне уже начинали надоедать эти паузы и многозначительность, которой, казалось, был пропитан наш разговор. Возможно, из-за этого или из-за ужаса, который вызывала у меня вероятность того, что он может мне сейчас отказать, но, нажав на кнопку, я прервала звонок, а потом, бросив телефон на диван, повернулась к сестре.
– Ты долбанутая или как?
Хихикнув, Марла повернулась ко мне, после чего,