–Спасибо,– говорит Ари, и щеки у нее розовеют.– Наши выступления сегодня снимают на видео, так что…– Ее взгляд ненадолго останавливается на мне, и я понимаю, что должен что-то сказать. Комплимент. Что-нибудь простое, но честное. Ты прекрасно выглядишь. По-моему, достаточно просто.
Она действительно выглядит прекрасно.
Бесподобно.
Но по какой-то причине мой язык прилип к нёбу, и она отворачивается, прежде чем я успеваю справиться с собой.
– Эта группа такая классная. – Майя вынуждена кричать, потому что музыка переходит в оглушительное соло на духовых.
Мы находим место, где можно присесть на траву. Эзра снимает рубашку и расстилает ее для Ари, чтобы она не испачкала свое белое платье, что является одновременно и благородным жестом, и вполне весомым поводом разгуливать с голым торсом. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не закатить глаза.
Вскоре Майя вскакивает на ноги.
– Эта музыка зовет меня танцевать. – Она протягивает ко мне руку. – Джуд?
Я отшатываюсь. Это вполне приемлемая реакция на приглашение сплясать на публике.
Она смотрит на меня с укоризной.
– Да ладно. Пожалуйста?
– Я с тобой потанцую, – вызывается Эзра.
Майя колеблется, давая мне еще один шанс, но потом пожимает плечами.
– Хорошо!
Они направляются к сцене, где сотни зрителей собрались в бурлящее, толкающееся месиво из разгоряченных тел и пота. Моря пота.
– Тебе весело? – спрашивает Ари.
Я поворачиваюсь к ней.
–Да. Здесь здорово.– И это не ложь.
Я подумываю рассказать Ари о странном общении с гадалкой и котом Космо, но почему-то решаю промолчать.
Твоя аура очень противоречива.
Вместо этого я спрашиваю:
– Ты успела посмотреть какие-нибудь другие выступления?
–Мы слушали рок-группу на одной из небольших площадок, но застали только конец. Хорошие ребята, но у тех, что сейчас играют, уже совсем другой уровень. В их музыке чувствуется влияние nueva canción [74], с этими их дерзкими текстами и деревянными духовыми инструментами!
На сцене поют на испанском, поэтому Ари придвигается ближе ко мне и продолжает:
– Эта песня о силе, о любви и о том, как принять красоту латинской культуры. О, и посмотри! – Она указывает на сцену, ее глаза сияют. – Видишь вон ту девушку справа, она играет на чем-то похожем на лютню? На самом деле это чаранго! Я никогда раньше не видела его вживую.
Я усмехаюсь.
– Ты нервничаешь.
Ари морщится, но уже в следующее мгновение смеется.
–На самом деле я в ужасе.
Я хихикаю и придвигаюсь еще ближе, чтобы нам не приходилось кричать.
– Да. Ты вечно ударяешься в теорию музыки, когда нервничаешь перед выступлением. Оно и понятно! Я бы лучше переплыл ров с акулами, чем вышел на сцену перед всеми этими людьми. Ари, то, что ты здесь, – это просто потрясающе. И я знаю, что у тебя все получится.
Ари подтягивает колени к груди.
– Спасибо, Джуд. – Она улыбается мне, хотя в ее глазах таится легкая грусть. – Я рада, что ты со мной.
– Я бы ни за что не пропустил твой великий день. Уверен, Прю очень жаль, что она не смогла поехать с нами.
Ари кивает.
– Я знаю.
– Что ж… – Я склоняю голову набок. – Арасели Великолепная показала бы класс, взяв в руки чаранго?
Ари мечтательно подпирает подбородок ладонью.
–Она бы виртуозно играла на чаранго!
Группа заканчивает выступление, и мы аплодируем вместе с толпой, когда музыканты выходят на поклоны. Большая часть публики расходится – кто за едой, кто посмотреть, что играют на других сценах фестиваля. Но многие остаются. Развалившись на одеялах и пляжных полотенцах, они достают напитки из сумок-холодильников. Майя и Эзра возвращаются, запыхавшиеся, но довольные. Майя плюхается на траву рядом со мной, и тут я замечаю, насколько ближе мы с Ари стали за время их отсутствия.
Эзра садится, скрестив ноги, по другую сторону от Ари и начинает перечислять все закусочные, которые попадались ему на глаза, пытаясь решить, где бы ему поесть. Рабочим сцены требуется некоторое время, чтобы убрать инструменты, ударные установки, микрофоны, усилители и подготовить площадку для выступления финалистов конкурса.
– Эй, Эскаланте, зацени. – Эзра держит в руке травинку. Нет, не просто травинку. Это клевер. Четырехлистный клевер. – Нашел для тебя, – подмигивает он.
Я таращусь на талисман, который Ари берет у Эзры из рук, и испытываю такое странное чувство… будто меня предали. Словно, если кто-то из нас и должен был преподнести Ари такой подарок, то только я.
– Вау. – Ари вертит клевер в пальцах. – Я с самого детства таких не находила.
– У нас на заднем дворе целая клеверная лужайка, – говорит Майя. – Там четырехлистных полно. Думаю, это какая-нибудь генетическая мутация или что-то в этом роде.
– Значит, на самом деле они не такая уж редкость. – В моем голосе чуть больше горечи, чем мне бы хотелось.
Эзра смотрит на меня так, словно я бросаю ему вызов, и достает телефон. Через секунду он показывает нам экран.
– Если не считать волшебной клеверной лужайки во дворе у Майи, здесь сказано, что четырехлистник встречается примерно раз на пять тысяч растений. Мне кажется, это вполне считается за «редко».
Я хмурюсь. И все же… почему не я его нашел?
– Спасибо, Изи. – Ари открывает футляр гитары и кладет клевер внутрь. – Сегодня удача мне понадобится.
– Как гордый ирландец я являюсь ведущим мировым экспертом по всем вопросам, связанным с везением. – Он колеблется, прежде чем добавить: – А также по невероятному количеству суеверий.
Ари смеется.
– Может, у вас и растет четырехлистный клевер, но я уверена, что у нас, мексиканцев, суеверий больше, чем у вас. Мы погрязли в них по уши.
–Звучит как вызов.– Эзра откашливается, прежде чем провозгласить со всей серьезностью: – Ты знала, что плохая примета…– он загибает пальцы,– видеть во сне монахинь, убивать пауков, ежей, надевать серое на свадьбу или попадаться на пути рыжей бестии?– Он понижает голос, добавляя: – В смысле, женщины. Мы, рыжеволосые мужчины, безобидны. Мне нравится то, что в наших поверьях есть нотка сексизма. О! И еще в День Марии ничего нельзя отдавать.
Майя хмурится.
– А что это за День Марии?
– Понятия не имею. Может, как-то связано с Богородицей? Кажется, это в августе. Но я стараюсь блюсти традицию этого праздника и на всякий случай вообще никогда ничего не отдаю даром.
– Ты буквально только что подарил Ари четырехлистный клевер, – замечаю я.
– Черт. Об этом я как-то не подумал. В любом случае… сегодня не День Марии. Я почти уверен. – Эзра смотрит на Ари. – Ну, а ты какие суеверия знаешь?
Она задумывается.
– Дай-ка вспомнить. Нельзя выметать сор из дома.