– Нет... – прошептал изумленный Мэрлин, его сердце оборвалось, когда он увидел, как ликан канцлера резко встал, окруженный этим вихрем из тьмы.
Элррик бросился на Леонида, и Мэрлин ничего не мог сделать. Всё произошло слишком быстро, да и барьер не дал бы вмешаться. Первый удар отбросил ученика назад, второй пробил его защиту, а третий пронзил грудь. Схватка стремительно превратилась в кровавое избиение. Мэрлин подсознательно ощущал, как сердце Леонида замедляет свой ритм, а его душа, яркая, как звезда, начала покидать тело. Выбора у дракона не оставалось. Да и более подходящего момента и представить себе было нельзя. Физически он не преодолеет защиту ринга, но для души дракона препятствий не существовало. Многотысячелетний разум, мысленно создавая символы портала душ, рванулся к соблазнительной опустевшей оболочке, не раздумывая, что станет с прежней.
Павел, заточенный в глубинах сознания собственного тела, мгновенно сообразил, что происходит. Он почувствовал движение души дракона, видя, как тот нацелился на тело сына. Ощущение ужаса и отчаяния накрыло ученого.
«Он сейчас займет тело моего мальчика», – пронеслось в голове.
Павел, догадывался, что теперь у его тела не останется магии. Но у него были знания. Идея использовать древние схемы со стен пещеры, в котором хранилось Сердце, пришла ему с месяц назад. Если он не может остановить дракона напрямую, то может изменить направление его переселяющейся души. Ученый сосредоточился, чувствуя, как последние капли его сущности сопротивляются давлению дракона.
«Электромагнитная направляющая, неуч ты чешуйчатый!» – мелькнула злорадная мысль.
Он сконцентрировался на остатках энергии от дракона, создав в направлении Элррика импровизированный контур, который может изменить движение чужой души. Это было, как выстроить громоотвод для молнии, но не из физического металла, а из чистых расчетов и магического плетения. Павел использовал память о каждом элементе устройств и заклинаний, которые они с драконом когда-то разрабатывали.
В тот момент, когда душа симбиота вырвалась из их общего тела и направилась к Леониду, Павел активировал созданный контур, запитав в него остаток общих сил. Энергия прошла через магический проводник, искривляя конечную точку траектории ментального портала душ.
Элррик, готовый нанести финальный удар, вдруг пошатнулся. Тело ликана напряглось, мышцы содрогнулись, будто их одновременно пронзило электричеством. Когти, уже готовые добить поверженного, замерли в воздухе, а взгляд стал диким и обезумевшим. Он издал рваный хрип, как будто боролся за контроль над собственным телом. Веки дергались, а красный свет его глаз затопило странное голубое сияние, отражающее внутреннюю борьбу. Грудь ходила ходуном, лапы рыли землю, словно оборотень пытался удержаться на месте, но не мог справиться с разрывающей изнутри силой. Ликан замер, его морда застыла в выражении непонимания и ужаса. Дракон внутри раздирал его сознание в клочья.
Тело Мэрлина-Павла, лишенное сущности дракона, начало стремительно разрушаться. Тысячелетняя магия, поддерживавшая все жизненные процессы человеческой оболочки, ушла вместе со своим обладателем. Кости затрещали, стремительно стареющая плоть рассыпалась прахом. Все, кто стоял рядом, ахнули, когда плащ одного из зрителей осел в кучку пыли, взвив в воздух небольшое серое облачко.
Павел, наблюдая за этим из глубин умирающего сознания, почувствовал странное облегчение. В голове промелькнули воспоминания о том, как он впервые взял маленького Леонида на руки, как учил его делать первые шаги. В этих последних мгновениях он осознал, что всё было не зря. Его жертва – это не только способ спасти сына, но и передать ему право на будущее, которое тот сам сможет создать.
«Парень справится», – подумал он, и ощущение гордости за него стало последним светлым чувством, озарившим угасающее сознание.
Ученый не знал, что в куске израненной плоти, что валялась в луже вытекающей крови, уже не теплилась жизнь его сына.
***
Лиана замерла у границы ритуального круга, ее глаза, секунду назад наполненные светом торжества, сейчас были полны ужаса. Она видела, как Элррик, воплощение самой смерти и разрушения, приближался к Леониду. Сердце девушки разрывалось на части. Пепельный, ее пара, ее любовь, лежал без движения. Грудь ликана поднималась всё реже, а кровь, стекающая из ран, обильно впитывалась в землю предков. Волчица внутри Лианы металась, завывая от горя, будто пытаясь найти выход из невыносимой ситуации.
Толпа, собравшаяся вокруг поляны, шумела, обсуждая произошедшее, но для Лианы голоса сливались в один глухой шум. Ее мир сузился до фигуры, раскинувшейся на земле, и Элррика, приближающегося, чтобы завершить начатое. Паника взяла верх. Волчица внутри завыла еще громче, этот вой жутким эхом отдавался в голове.
«Неужели это конец? Неужели я потеряла его?» – мысли пронеслись, словно молнии.
Ее пальцы сжались, ногти впились в ладони до крови. Боль была глухой, но реальной, напоминая, что она сама еще жива. Грудь наполнялась невыносимой тяжестью, словно ее собственное сердце отбивало последние удары вместе с Леонидом.
Элррик сделал еще один шаг. Лиана отчаянно вскрикнула, но внезапно что-то изменилось. Канцлер остановился, его тело застыло в странной позе. Казалось, он боролся с чем-то невидимым, его когти были в миллиметре от груди Леонида, но убийца не двигался. Гул голосов усилился, зрители недоумевали. Победитель был очевиден, но корона на голове каменного волка, расположенного у края поляны, оставалась темной. Это означало только одно – битва не окончена.
Принцесса не понимала, что происходит. Ее взгляд метался между замершей статуей Элррика и неподвижной фигурой Леонида. Сквозь поток слёз она заметила, как из тела возлюбленного вылетает полупрозрачная сущность, светлая и теплая, словно звезда, отделяющаяся от ночного неба. Это его душа.
Ноги подкосились, а дыхание перехватило. Она стремительно осознала, что жизнь без пары теряет всякий смысл. Он стал ее миром, ее существованием, ее... всем. Если он уйдет за изнанку МежМирья, то ей не за что бороться, не было ради кого жить.