Торра отвернулась на мгновение, словно стараясь найти правильные слова. Затем ее глаза встретились с глазами сына, и он увидел в них стальную решимость. Эта решимость пугала. Она не раскаивалась. Она всё рассчитала заранее.
– Увы, мой король. Наши волки попали в засаду, и среди тел погибших не нашли ни королевы, ни дочерей. Все следы засыпало снегом. Они исчезли. Я организовала всё так, чтобы никто не смог узнать правду, но их не нашли. Ты должен понять, что это всё ради твоего будущего, чтобы обеспечить тебе трон и власть, которой ты достоин, – Торра говорила медленно, четко, будто каждый ее шаг был заранее спланирован.
Ярость Элррика взорвалась с новой силой. Он метнулся к столу и с грохотом перевернул его, бумаги и предметы разлетелись по всему кабинету. Громкий звук заставил воздух в комнате завибрировать, но Торра не шелохнулась, лишь продолжала смотреть на сына с непоколебимым спокойствием.
– И каким образом я теперь смогу стать королем?! – кричал он, его глаза сверкали в бешенстве.
Торра выдержала взгляд, голос волчицы оставался спокойным, но в нём появилась холодная, расчетливая уверенность:
– Я организовала схватку за Право Истинного. Ты теперь официально претендент на трон, сынок, и до поединка к тебе никто не предъявит претензий. Таков закон! У тебя нет реальных соперников, Элррик. С твоим уровнем никто не сможет тягаться. Ты победишь и станешь королем. Это твой шанс. Это НАШ единственный шанс.
Элррик медленно покачал головой, его кулаки всё еще дрожали от ярости. Всё, что она говорила, звучало разумно, но каждое слово резало душу. Она видела в этом план, тогда как он видел лишь цепочки разнообразных вероятностей. И большинство этих цепочек оканчивались его гибелью.
– Дамирр... Перед смертью он сказал мне, что привязал корону к выбору дочери. Он сделал так, что Лиана будет иметь решающее слово. Он дал ей страховку! Мать, ты понимаешь?! – в голосе Элррика прорезались нотки отчаяния, а глаза сверкнули яростью. – Эта сучка запросто может задрать лапу и помочиться на все твои планы.
Лицо Торры на мгновение исказилось, и ее глаза полыхнули гневом. Она не знала этого и сжала зубы, в который раз проклиная покойного короля. Нужно будет предупредить Касарра об этом факте. Казалось, ее голос стал еще более ледяным:
– Этот самодовольный глупец обрек народ Лунории на хаос. Но я решила и этот вопрос. Лиане недолго осталось жить. Я гарантирую это. К тому же, если она появится на поединке, то будет обязана либо принять победителя как свою пару, либо предложить своего претендента, которого ты одолеешь. Ты понимаешь, Элррик? Дамирр своими действиями дал дочери страховку, но и обрек ее на то, чтобы согласиться с незыблемым правилом Права Истинного. Она будет вынуждена либо принять тебя, если ты победишь, либо потерять избранного, отказаться от власти и… умереть.
Элррик медленно выдохнул, чувствуя, как ярость начала затухать, уступая место холодной решимости. Он не хотел признавать, что мать могла быть права, но у него не оставалось другого выхода. Торра всегда права. Это его шанс и путь к власти. Всё, что оставалось, – идти до конца и не оборачиваться.
Тишина повисла в комнате, и только тяжёлое дыхание Элррика заполняло ее. Он медленно поднял голову, взглянув на мать. В ее глазах был холодный блеск удовлетворения.
– Усиль контроль на границе обитания кланов. Брось все свободные силы на поиски королевы, – холодно приказал Элррик, слизывая кровь, что сочилась из порезов на ладонях после разрушенной мебели. – Не упусти Лоррентию. Я не позволю ей снова исчезнуть.
Торра кивнула, ее лицо вновь стало безмятежным, будто ничего и не произошло. Ее спокойствие внушало ужас. Она была готова на всё ради его будущего, и Элррик начинал понимать, насколько далеко это всё зашло.
– Ты правильно мыслишь, сынок, – сказала она, ее голос вновь стал ласковым и мягким, словно ничего не случилось. – Всё это ради твоего будущего.
Оборотень молча отвернулся. Взгляд скользнул по бутылке, лежавшей на полу среди беспорядка. Подняв ее, он сделал еще один глоток, чувствуя, как алкоголь разливается по венам, затуманивая сознание. Этот глоток был горьким, но он принес кратковременное утешение. Это будущее, о котором мечтала мать. Но в этом будущем виделось так много теней, залитых жертвенной кровью. И канцлер понимал, что эти тени становятся его частью. Он, возможно, стал тем, кого боялся больше всего, – тем, кто ради власти готов пожертвовать всем. И теперь, стоя среди разрушенного кабинета, он осознал, что обратного пути уже нет. Еще месяц назад он бы принял правоту матери о том, что в поединке за Право Истинного у него нет соперника. Однако зуд в тех местах, где разряд молний молодого ликана, покрытого черной шерстью, прочертил на его коже смертоносный узор, намекал, что теперь это не так.
***
Вот уже почти месяц Лоррентия с дочерьми жила жизнью обычной волчицы, получив приют у гостеприимной старушки в одном из многочисленных поселений центральной части Лунории. После того как она избежала гибели, королева обсудила текущую ситуацию с Элиасом. Опасаясь новых покушений на свою жизнь и жизнь дочерей, волчица решила не рисковать, пробиваясь через кордоны в клан покойного мужа. Они договорились затаиться на время, прикинуться переселенцами, попавшими в непогоду и потерявшими в пургу свои вещи. В деревеньке, находившейся в неделе пути до границы, их и приютила одинокая волчица по имени Ливиана.
Ливиана по рождению полукровка. Ее отец был человеком, который некогда организовал в этой небольшой деревушке пекарню. Будучи человеком с добрым сердцем, он научил соседей искусству выпечки, а его хлеб пользовался большой популярностью в ближайшем городе. Мать Ливианы была волчицей, которая так и не смогла адаптироваться к жизни среди людей и ежемесячно оборачивалась, чтобы сбегать в лес, оставляя девочку на попечение отца.
Ливиана, в отличие от своей матери, предпочитала жить в людской форме и за всю свою жизнь лишь несколько раз принимала волчье обличье по настоянию матери. Когда отец умер, а