– Они точно придут, – прошептала она, ее голос был полон страдания, но в нём звучала и несломленная решимость. – И они заставят тебя пожалеть о каждом твоем слове.
Похититель лишь пожал плечами, явно не принимая угрозы всерьез. Он бросил последний взгляд на Лиану, хмыкнул и развернулся, направляясь к выходу.
– Посмотрим, принцесса. Посмотрим.
Дверь закрылась, оставив Лиану одну в холодном мраке подвала. Она чувствовала, как рана на лице болезненно пульсирует, и эта боль должна была стать символом ее решимости. Ее друзья придут, и она должна будет иметь силы предупредить о ловушке. Она обязана выстоять.
***
Снова тот же сон. Я бегу по лесу, лапы крепко упираются в мягкую влажную землю. Ветер разрывает тишину, свистит в ушах, но что-то не так, совсем не так. Черная шерсть моей волчьей сущности встает дыбом – ее рядом нет. Лиана. Белая волчица – моя пара, ее нет нигде. Это осознание протыкает острее самых острых клыков. Я останавливаюсь, резко поводя носом, стараясь уловить ее запах, ее присутствие.
Ничего.
Лес словно лишился ее следов. Волк внутри не верит в это, он носится в разные стороны, ища хоть малейшие признаки ее присутствия. Мы проверяем каждый куст, каждый клочок земли, но повсюду лишь холод и пустота. Чувство отчаяния нарастает, как лавина, захватывая целиком, и вскоре ужас становится невыносимым. Ощущение потерянности и пустоты едва не сводит нас обоих с ума. Я останавливаюсь и оглашаю округу призывным воем. Этот звук пронзает насквозь, словно сам воздух превращается в стальные иглы, разрывающие мое сердце. Птицы, испуганные волчьим плачем, разлетаются в разные стороны. Лес кажется чужим, холодным без нее. Я падаю на холодную землю, укладывая морду на лапы. Мне некуда идти, не к кому возвращаться, и это ощущение безысходности охватывает каждую клетку моего существа...
Я проснулся, словно меня вырвали из кошмара, и тяжесть потери снова обрушилась на меня, как холодная беспощадная волна, будто тонешь, и не осталось сил подняться к поверхности. Мое дыхание стало прерывистым, горло сжималось, как будто меня душат, а грудь сдавило настолько, что словно воздух больше не поступал в легкие. Тело мелко дрожало, каждая мышца была сведена судорогой, а суставы болели, будто бы их сжимали тисками.
Это не сон – ее действительно нет.
Я схватился за голову, тело скручивало от напряжения, и я просто не мог сдержать стон. Стон не принес облегчения и остался запертым со мной в стенах этой комнаты.
«Спокойно, бро... я рядом», – в голове прозвучал голос ДраКоши.
Я почувствовал, как фамильяр мягко коснулся моего сознания, и ощутил, как ему самому тяжело, как его маленькое сердце переполнилось беспокойством. Он не понимал, как помочь, но делал всё, что в его силах.
Это прикосновение – не просто утешение, это попытка доказать, что он здесь, что я не одинок в своей боли. Словно прохладный ветерок в знойный день, его успокаивающее присутствие проникало глубже, в самое сердце моего горя. Тьма внутри меня начала слегка отступать, на смену ей пришло тепло и нежное свечение. ДраКоша делился со мной своей энергией, я чувствовал, как его сила плавно заполняла ту самую зияющую пустоту. Его магия – это поток, который ласково омывал мое сознание, словно обволакивал светом, проникая в самые глубокие трещины разума. На мгновение я позволил себе расслабиться, отпустил страх и боль, просто впитывал эту магическую любовь от питомца.
Постепенно дрожь утихла, дыхание становилось ровнее, а разум – чуть спокойнее. Я открыл глаза, но даже этот покой был хрупок и временен. Она всё еще где-то там, в неизвестности, одна, в беде. Эта мысль прожигала душу. Моя волчица, моя пара… Без нее всё, что я делал, казалось лишенным смысла, бесполезным, словно тень без света.
Дверь в нашу комнату открылась, и вошла Майя. Я абсолютно не помнил, как оказался в общаге. Лицо оркши мрачное, ее плечи опущены, и по тому, как она избегала смотреть мне в глаза, я понимал – новости последуют нехорошие.
Может быть, лучше бы и не знать их совсем?
Я сел на кровати, внимательно глядя на нее. Сердце глухо стучало, и я пытался взять себя в руки.
– Рассказывай, не томи! – мой голос дрожал, и я проклинал себя за эту слабость, но не мог ничего с собой поделать.
Майя смотрела на меня, ее глаза выражали беспокойство и сострадание.
– Сара нам всё рассказала. За головой Лианы отправили одного из наемников. Оборотня по имени Касарр. Он проник в академию по заброшенным шахтам, – ответила она, тяжело вздыхая. – Сара думает, что Лиана, возможно, жива. Клянется, что найдет этого гада, который за ней охотился.
Я слышал ее слова, и мое сердце замерло на миг, будто отказало. Надежда. Эта тонкая, хрупкая молния промелькнула в темноте, словно одинокий луч света, пронзающий мрак. Но я боюсь. Боюсь схватиться за нее, опасаясь, что та оборвется, оставив нас с волчонком один на один с невыносимой утратой.
Майя продолжила, и ее голос был мягким, но я чувствовал, как за каждым словом скрывалась неуверенность:
– Сара, как и я, не верит, что Лиана погибла. Но никто не знает наверняка... Северрин с Элеррионом пытались обнаружить следы снаружи стен академии, но, увы... – она замолчала, будто не зная, как выразить следующую мысль.
Я видел, как подруга отводила взгляд, как будто боялась взглянуть мне в глаза.
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату зашел Северрин. Лицо бледное, словно мел, в глазах абсолютная пустота, а губы сжаты в узкую линию. Он выглядел так, будто сама смерть заглянула оборотню в глаза.
Парень тяжело опустился на стул и начал говорить, глядя в пол:
– Я не смог найти ни частицы. Место взрыва... – его голос дрогнул, и я заметил, как его руки начали мелко дрожать. – Взрыв был такой силы, что даже подземные скалы расплавились. Все старые ходы гномов запечатаны. Ректор