Эльзира, удивленная и слегка смущенная произошедшим, отступила. Она не ожидала такого поворота событий. Элеррион, шокированный поступком высокопоставленной подопечной, смущенно улыбаясь, подошел к Лиане и преклонил голову.
– Ваше Высочество... вернее, уже Величество, – сказал он, признавая волю короны, – Леонида уже никто не судит. Мы все увидели, по какой именно причине произошла стычка с Тенебриусом, и признали его действия самообороной.
Внезапно, словно грохот града по черепице, в открытом дверном проеме взорвался гул радости и восторга. Майя кричала громче всех, размахивая руками от счастья за друзей. Лиана, до которой дошел смысл слов оборотня, покраснела, слегка пристыженная своим поспешным решением, но повернулась к Леониду. Тот, очнувшись, перевел на нее удивленный взгляд с облика короны, что затухал над его головой. Глаза парня были широко раскрыты, но в них читалась радость и нежность при виде принцессы.
Лиана улыбнулась паре и, наклонившись к уху, прошептала:
– Я люблю тебя, мой седой волк!
Леонид слегка отстранился в недоверчивом изумлении, опасаясь, что неправильно расслышал ее. Затем расплылся в счастливой улыбке. Его руки нежно обняли девушку, и он притянул ее к себе. Губы пары сомкнулись в страстном поцелуе под откровенный свист и усилившееся улюлюканье толпы. В этот момент все их сомнения, вся боль, всё отчаяние исчезли, оставив единых в центре мира.
Подошел Северрин. Он улыбнулся, поздравляя обоих, но затем, слегка склонив голову, прошептал так, чтобы его услышали только влюбленные:
– Теперь, бро, тебе придется тренироваться раз в сто усерднее! Как официальному носителю короны Лунории, тебе бросили вызов в схватке за Право Истинных. Не забывай об этом!
Радостный пыл слегка остыл, и попаданец, оглядываясь на друзей и Лиану, начал осознавать всю тяжесть своего положения. Он снова поменял статус, и это значило, что впереди ждали новые испытания. Но главное, рядом с Лианой тот был готов смело встретить всё, что было уготовано судьбой.
Глава 19. У каждого в голове свои тараканы... Лично у меня – там динозавры
Нам вечность не нужна, ведь в ней нет страсти,
Мы не хотим столетий циферблат считать.
Вся наша суть в желании не пасть во власти
Смерти, которой не удастся избежать.
Тысяча прожитых лет для обычного человека – мало это или вполне достаточно?
Павел Сергеевич Быстрый был единственным существом, который мог бы дать ответ на этот вопрос. И его ответ был однозначным – более чем достаточно. Последние десятилетия в МежМирье он всё чаще замечал, что теряет интерес к жизни. Его человеческая натура уже без раздумий уступала управление телом энергичному дракону. На плечах ученого лежал тяжкий груз знаний, опыта, интриг и сражений, которые его человеческое сознание уже с трудом переваривало. Жизнь перестала удивлять и, соответственно, радовать. Каждый день был наполнен пустотой и бессмысленностью. Было проще уступить тело тому, кто не чувствовал такой глубокой усталости и разочарования.
Для дракона, напротив, тысяча прожитых лет была всего лишь мгновением. Время текло для него иначе – он воспринимал века как короткие моменты, в которых сражения сменялись затишьем, а одиночество уступало место новым приключениям. Для дракона текущая жизнь всё еще будоражила кровь, толкая вперед к новым вызовам и неизведанным горизонтам. Он знал, что для Павла время стало неподъемной ношей, которую тот не мог более нести.
Ученый с драконом уже второй раз инсценировали свою гибель, чтобы избежать лишних вопросов и подозрений в столь продолжительном существовании. Каждый раз это было тщательно продуманное представление, в котором они «погибли», уходя в тень, чтобы начать всё с чистого листа. Это позволило им обрести определенную свободу – свободу от постоянного внимания, от вечно любопытных глаз. В данный период они жили в особняке на границе невероятно разросшейся Этерии, который стал для обоих укрытием, затерянным миром на окраине цивилизации. Особняк окружала густая роща, и туда не ступала нога постороннего, что устраивало как Павла, так и дракона. Тишина этого места была подобна барьеру, который отрезал их от мира.
Несмотря на отдаленность, дракон продолжал наведываться к Сердцу академии, используя порталы. Он наблюдал за состоянием этого важного органа – Сердца, что не только питалось, но и служило источником магии для инфраструктуры всей академии. Последние посещения вызывали тревогу, ведь дракон чувствовал, как что-то меняется. Он заметил, что поток магии, текущей к Сердцу, стал ослабевать, и это вызывало беспокойство. Именно Павел выдвинул теорию о том, что размывание чистоты крови у населения – главная причина этого. Чем больше расы смешивались, тем меньше магии крови текло в жилах метисов, тем слабее становилась обратная связь с магическим источником. Смешанные браки, потеря древних знаний и традиций, забытые ритуалы – всё это размывало магическое наследие. Дракон внимательно выслушал его и согласился с версией. В его глазах блеснуло что-то недоброе – намек на план, который зарождался в общем сознании.
Для Павла эта реальность стала еще одним ударом. Он свято верил в силу знаний, в их способность трансформировать мир к лучшему. Теперь его собственные открытия и достижения казались лишь доказательством научного бессилия перед лицом медленно умирающей магии. В его голове начали формироваться суицидальные мысли о бессмысленности продолжения существования. Павел был эмоционально истощен. Тысяча лет – это слишком много даже для того, кто живет на границе между человеком и драконом. Воспоминания путались, прежние цели теряли значение, а усталость поглощала, делая каждый новый день испытанием. Даже воспоминания о былых достижениях и победах теперь казались чужими, будто это было не с ним.
Дракон воспринимал эти изменения иначе. Он не понимал, почему Павел так мучается. Вечность не являлась чем-то пугающим, напротив, это была его сущность, его естественное состояние. Он мог прожить еще тысячу