Но этот миг триумфа был прерван. Камень короны – гранитный постамент в форме огромного волка, который располагался под раскидистым тысячелетним дубом, начал мелко вибрировать, издавая гул. Эту статую высекли их далекие предки. Голова каменного волка была увенчана точной копией королевской короны, которая внезапно начала излучать зеленоватый свет, разрезающий туман. Элррик застыл, не веря своим глазам. Камень на венце короны воссиял так ярко, что поляна озарилась ослепительной изумрудной подсветкой.
Канцлер с ужасом осознал, что происходит. Корона приняла кровь нового короля. Это не могло означать ничего другого!
Лиана жива и официально обрела свою пару!
Гнев и страх захлестнули его, словно ледяная вода, а затем он почувствовал нечто мучительное – растущую внутри его истинного зверя панику. Его планы вновь рушились, и теперь неизвестность заполонила его будущее.
«Она жива? И провела обряд единения крови? Это всё перечеркивает!» – в голове шумело, паника сворачивалась плотной пружиной в груди.
Забыв обо всём, Элррик бросился бежать. Всполохи магии мелькали вокруг, когда он рывками преодолевал расстояние между поляной и замком. На руках всё еще была кровь последней жертвы, она подсыхала на пальцах, оставляя следы, но это не имело значения.
Единственная мысль била в голове, словно набат: «Лиана жива! Лиана жива!»
Гнев и страх сплетались, каждый миг только усиливал это чувство. Паника сгущалась, становясь тяжестью, которая сковывала дыхание, грозя утопить его в безумии.
Ворвавшись в замок, он стремительно направился к спальне матери, Торры. Все, кто случайно попадался ему на пути, шарахались в испуге, видя измазанного кровью правителя с диким блеском в глазах. Слуга, едва уклонившись, выронил поднос с бокалами, глухой звон которых разлетелся по коридору, но канцлер даже не обернулся. Охрана, поспешно отступала к стенам, бросая на Элррика взгляды, полные недоумения. Никто не решился заговорить с ним или спросить, что происходит.
Торра уже готовилась ко сну, стоя у зеркала в полупрозрачной ночной рубахе, когда дверь с грохотом распахнулась. Женщина резко повернулась, ее глаза сверкнули недовольством. Но, увидев лицо сына, бледное, испуганное и взволнованное до ужаса, ее возмущение растворилось. Она накинула более плотный халат и быстрыми шагами подошла к нему.
– Элррик, что произошло? – спросила она, усаживая сына в кресло у камина и наливая стакан воды из графина.
Оборотень смотрел на стакан пустым, отсутствующим взглядом, пока в его голове мелькали картинки того, что произошло на поляне. Всё, чего он добился на данный момент, теперь оказалось под угрозой. Всмотревшись в содержимое, он озлобленно выплеснул воду в огонь. Торра молча следила за сыном, ее глаза сузились в напряжении. Элррик встал и дрожащей рукой потянулся за бутылкой вина, стоявшей на каминной полке. Он открыл восковую печать и залпом выпил половину, прежде чем, наконец, смог заговорить.
– Корона, мать! Она приняла носителя, – выдохнул он, стиснув зубы.
Гнев, страх и неуверенность заполняли его, словно ледяная вода, омывающая душу.
– Лиана, похоже, жива... и она обрела пару. Как?! – его голос звучал с надрывом, каждое слово будто вырывалось из глубины отчаяния.
Элррик сжал кулаки, ногти впились в ладони до боли.
– Это всё перечеркивает! – голос сына прозвучал резко, будто он с трудом заставил себя произнести эти слова. – Теперь эта сучка и ее избранник станут для нас настоящей угрозой. Они разрушат всё, чего мы добивались.
Торра нахмурилась, ее лицо побледнело на миг, но затем снова приняло привычное высокомерное выражение. Она начала медленно ходить по комнате туда-сюда, взгляд был устремлен на пол, будто в древних узорах ковра скрывалось решение их проблемы. Мысли бегали, прокладывая возможные пути для дальнейших действий. Она понимала, что ситуация серьезная, но не собиралась показывать свои страхи.
– Не паникуй раньше времени, Элррик, – холодно произнесла мать, остановившись и встретившись взглядом с сыном. – Это ничего не меняет. Подумаешь, новый король. Мы не знаем, кто это. Но это и не важно. Просто так он не сможет отказаться от власти. Теперь он обязан явиться на поединок за Право Истинных. А значит, уже к августу оба будут здесь! Мы всё еще можем покончить с ними, поставив нужных людей у портала. А если нет – ты сможешь справиться с любым оборотнем МежМирья. Убьешь его, и молодая вдовушка будет в твоем полном распоряжении.
Элррик, чувствуя, как вино разгоняет остатки паники, смотрел на мать, и слова ее звучали почти как утешение. Где-то в глубине души он еще ощущал нотки сомнения – понимания, что всё может пойти наперекосяк. Канцлер знал, что Торра права, но не мог избавиться от ощущения, что они потеряли контроль. Закон охраняет претендентов на трон, но только до дня поединка.
Поединок – это момент истины, и всё, что им нужно, либо не допустить пару Лианы до поединка, либо одолеть его на глазах вождей всех пяти кланов на поляне предков. Он вспомнил о тех, кто стал свидетелем смерти Дамирра – своих преданных альфах. Двое из них были уже мертвы, ожидая на изнанке МежМирья, когда ему понадобится их сила. Остались считанные единицы, и он теперь точно знал, кого именно принесет в жертву в следующие полнолуния. Злость поднималась в нём, но с ней поднималась и пьянящая уверенность.
– Мы не должны допустить слабости, Элррик, – добавила Торра, остановившись и впившись в него взглядом. – Любая ошибка – и нас поглотят. Мы слишком далеко зашли, чтобы отступать. Ты должен быть готов пойти на всё ради того, чтобы сохранить власть.
Торра сделала паузу, и ее взгляд стал более жестким, хотя где-то в глубине глаз тлел огонек сомнения. Она обернулась к камину, наблюдая, как огонь медленно пожирает поленья.
«А стоит ли сохранять власть подобной ценой?» – пронеслось в голове, но она тут же отбросила эти мысли, считая их слабостью.
– Власть – это всё, что у нас есть. Без нее мы мертвы, – ее голос стал чуть тише, но слова прозвучали как приговор, адресованный скорее ей самой, чем Элррику.
Он резко поднялся с кресла и шатающимся шагом двинулся к двери. Захмелевшие глаза искрились тем самым безумием, что уже не раз толкало его на край. Слова матери – послужили точкой невозврата. Они обязаны пойти до конца.