Мы неслись в напряженной ночи по направлению к американскому «Корал Си», все время слушая международные радиочастоты. Естественно, что в конце концов один из командиров американских эсминцев по радио попросил нас идентифицировать себя. Мой доморощенный пародист Питер Селлерс, уже проинструктированный заранее, ответил с самым лучшим индийским акцентом, на который он был способен: «Я лайнер «Равалпинди», следую из Бомбея в порт Дубаи. Спокойной ночи и удачи!» Это звучало как пожелание главного официанта из индийского ресторана в Сурбитоне. Американцы, проводившие «ограниченную войну», обязаны были поверить и позволить нам пройти дальше. Быстро летело время до тех пор, пока мы с нашей ракетной системой «Экзосет», нацеленной на авианосец, не оказались ровно в одиннадцати милях от него. Они все еще продолжали считать наши огни огнями «Равалпинди», идущего по своим безобидным делам.
Однако постепенно их начали одолевать сомнения. Признаки замешательства стали заметными, когда охранение авианосца слишком взволновалось и два больших эсминца «открыли огонь» друг по другу над нашими головами. Мы слышали по радио только их великолепную ругань. В это время один из моих офицеров спокойно вызвал авианосец, чтобы обрушить на Тома Брауна ужасную новость – мы готовы отправить его корабль на дно Индийского океана, и он уже ничего не может предпринять. «Мы произвели пуски четырех «Экзосет» двадцать секунд назад», – добавил офицер. Ракетам до «попадания» в авианосец оставалось лететь примерно 45 секунд. Это составляло приблизительно половину того времени, которое оставалось у «Шеффилда» шесть месяцев спустя.
У «Корал Си» не оставалось времени на постановку ЛОЦ. Американцы, как и мы, знали, что авианосец был уже небоеспособен. Они потеряли такой «критически важный» для их миссии корабль вместе с воздушными силами на нем.
Понятно, все мы ликовали, хотя и были немного смущены. Мы понимали, что Том Браун серьезно озабочен проблемами реального мира, а наше специфическое положение беззаботных «цыплят» было обусловлено той бесспорной уверенностью, что при любых обстоятельствах нас фактически никто топить не собирался. Анализ этих событий очень скоро позволил восстановить ощущение реальности и проанализировать тот полезный опыт, который мы приобрели. Это было важное учение. Из него я извлек два жизненно важных урока. Первый – не увлекаться только одной стороной действий, так как при этом рискуешь пренебречь другой. Второй – в ограниченной войне, при идеальной погоде, под покровом темноты один довольно старый эсминец, крейсер или иной корабль способен сблизиться на удаление одиннадцати миль от современного ударного авианосца, находящегося в боевом охранении. Мы это сделали, сблизившись с ним вплотную с удаления более чем двести миль и при наличии над нами самолетов ДРЛО [34], а также армады ударных самолетов, действующих против нас. Мы доказали, что это возможно сделать.
Мораль состоит в том, что если в таких условиях вы будете командовать ударной группой – будьте предусмотрительны: в условиях плохой погоды вас могут победить. Это особенно верно, когда вам противостоит решительный противник, готовый потерять несколько кораблей ради уничтожения вашего авианосца. Противник таким будет всегда, поскольку на авианосце находятся все ваши воздушные силы. С потерей авианосца вся военная кампания будет, вероятно, завершена. Через шесть месяцев мне пришлось столкнуться с подобной ситуацией, но в тот раз война была реальной. Благодаря этим нескольким часам учений с «Корал Си» у меня сложилось ясное представление о том, как нужно действовать.
Второе учение с американцами было также неожиданным по своей концепции. Я написал сценарий для локальной ограниченной войны между двумя относительно малыми государствами, каждое из которых поддерживалось одной из сверхдержав: СССР или США. Идея состояла в демонстрации того, что два государства могут сами довести войну до конца без вмешательства сверхдержав. Вспомните, это было во времена «холодной войны», когда президент Рейган только приступил к восстановлению американской военной мощи. Я должен снова констатировать: мои американские друзья не относились к этому серьезно и быстро расширяли вопросы до такой постановки: «Давайте начнём войну на уровне третьей мировой».
Понятно, что на этот раз они уничтожили «Глэморган» в начале учения. Это было справедливо. Без сомнения, мы по-прежнему были для Тома Брауна наименьшей проблемой. Я же по какой-то странной, почти предопределенной, причине очень старался выяснить, как использовать «исключительные зоны боевых действий» в своих интересах. Это касалось тонкостей Правил ведения боевых действий [35] (ПВБД) при переходе с мирного на военное время. Почти все, что я понял и чему научился за те сорок восемь часов, через шесть месяцев оказало решающее влияние на мои действия на войне в Южной Атлантике. У меня сформировалось ясное представление о некоторых трудностях обороны авианосца, я узнал преимущества и недостатки исключительных зон, а также то, как важно тщательно изучить детали ваших ПВБД – ведь они составлены совместно политическими деятелями и военными. Именно эти знания понадобились мне следующей весной.
Я часто размышлял об этой удивительной для меня удаче. Когда я приобретал тот опыт, то никогда не думал, что буду когда-либо его использовать. Одно правило укрепилось в моем сознании – если враг окружает вас, двигаясь по краю исключительной зоны боевых действий, ни в коем случае не позволяйте ему продолжать это делать. Нельзя позволять ему выбирать, где и когда подойти к вам только потому, что он находится в нескольких милях за пределами зоны.
После завершения учений мы направились к берегу в сторону Омана, где капитану 1 ранга Майку Барро крупно не повезло. При выходе из бухты Бандар Джиссах он коснулся винтами подводной скалы. В Королевском флоте это расценивается как серьезное происшествие, которое впоследствии может рассматриваться в военном трибунале с обвинением в халатности или даже преступной халатности. Если факт будет доказан, это может стать концом карьеры.
В нашем случае скала не была нанесена на карту, но судебное расследование должно будет установить все факты происшествия и виновность капитана 1 ранга Барро или его штурмана капитан-лейтенанта Инскипа. Тем временем, как и планировалось, я полетел домой. У меня было тяжело на сердце, что я оставляю их в таком состоянии. Водолазы «Глэморгана» выровняли лопасти его винтов, так как поблизости не было доступного сухого дока, и корабль начал переход домой для надлежащего ремонта. Ограниченный скоростью в двенадцать узлов для исключения повреждений главного редуктора, эсминец шел малым ходом с расчетом прибыть до Рождества. Но угроза трибунала висела над головой Майка в течение нескольких месяцев до тех пор, пока главнокомандующий ВМС в конце концов решил не начинать процесс.
Президент Аргентины