Пока Майк прилагал усилия привести мой флагманский корабль назад в Портсмут, я возвратился в свой офис, чтобы завершить отчет о своих действиях. Через несколько дней после моего возвращения я прочитал в газете с небольшим интересом, что генерал Леопольдо Гальтиери стал президентом Аргентины. Однако газета не написала о его заявлении (под бурные националистические аплодисменты) о том, что 1982 год будет «годом Мальвин». Также не упоминалось, что усердный и слегка зловещий адмирал Хорхе Аная согласился поддерживать новый режим только в случае, если генерал возьмет на себя обязательство забрать обратно острова у британцев. Они намеревались совершить этот coup de main [36] в период между июлем и октябрем по причинам, все еще неизвестным мне в деталях. Вероятно, они считали, что к этому времени британский флот будет ослаблен уходом домой на слом нашего единственного на далеком юге патрульного корабля «Эндьюранс», а начинать операцию по выдворению Аргентины с ее «законных» территорий большими силами зимой Королевские ВМС не будут. К тому же имелись все основания полагать, что к этому времени у нас совсем не останется боеспособных авианосцев, поскольку и «Гермес», и «Инвинсибл» становились жертвами сокращений оборонных расходов г-на Джона Нотта. Гальтиери и Аная полагали, что ситуация теперь была простой: британские авианосцы не обеспечат авиационное прикрытие, без которого не будет никаких британских надводных кораблей. Отсутствие надводных кораблей означает отсутствие британского десанта, а без десанта освободить острова невозможно. Их рассуждения были безупречными. Выбор времени? Он был решающим фактором.
Но все это пока мало меня касалось. Я отвечал за действия на более низком уровне и с началом нового года планировал большие учения, которые проводятся уже много лет, под названием «Спрингтрейн». Учения проводились в конце зимы, в марте и апреле, с большим количеством кораблей одновременно. К ним привлекались главным образом эсминцы и фрегаты, хотя иногда и субмарины (в качестве «сил обозначения противника») и даже авианосец. Эти силы идут вниз к Гибралтару, где погода намного лучше, нет льдов и мрака английской и шотландской зимы, и там окончательно отрабатываются для действий в составе флота. Приблизительно двадцать-двадцать пять кораблей участвуют в «Спрингтрейн». Планом предусматривается недельная стоянка в Гибралтаре. Между командами кораблей проводятся соревнования по футболу, кросс на вершину скалы Гибралтар [37] и другие состязания, повышающие моральный дух моряков Ее Величества. Кульминацией всего этого является захватывающий концерт ансамбля королевских морских пехотинцев в Верхних Пещерах. Этого традиционного представления все ждут с нетерпением.
Мы вышли в поход в середине марта и проводили наши учения на переходе в Средиземное море, отрабатывая в течение 10 дней вопросы противовоздушной и противолодочной обороны, борьбы с надводным и подводным противником. В ходе учения экипажи становились слаженными, машины прирабатывались, компьютерные системы и системы оружия использовались более эффективно, а стрельбы выполнялись более метко, и люди действовали более слаженно. Все это способствовало нашей подготовке к учениям более высокого уровня – «Тэктикел Эксерсайсиз» в Атлантике после «недельного отдыха».
Для проведения этих учений мы «нарезаем» в Восточной Атлантике обширные районы и выдвигаем в них большие группы кораблей, моделируя боевую обстановку, максимально приближенную к реальной. Каждый аспект имитируемой войны имеет важную роль, люди обучаются работе в составе единой ударной группы кораблей максимального состава с использованием всех сложных систем связи. Личный состав должен быть также подготовлен к работе с подводными лодками и самолетами, а это чрезвычайно сложно, занимает много времени и сил. Требования к уровню подготовки высоки – ошибки на войне стоят очень дорого, и мы предпочитаем устранять их в ходе таких учений.
Моим флагманским кораблем в ходе «Спрингтрейн 1982» был «Энтрим», эсминец УРО, однотипный «Глэморгану». Изменение было обусловлено предстоящим прибытием главнокомандующего ВМС адмирала сэра Джона Филдхауза, бывшего подводника, который, как вы помните, не всегда разделял мое чувство юмора. Он избрал в качестве своего флагманского корабля «Глэморган». Я же с момента выхода из Гибралтара должен был руководить действиями сил с борта «Энтрима», которым командовал капитана 1 ранга Брайян Янг.
Наш последний воскресный вечер на Скале был волшебным. В Верхних Пещерах алые, синие и золотые цвета униформ в сочетании с патриотической музыкой напоминали те времена, когда Британия действительно правила морями. Я не особо радею о традициях, но это мероприятие было очень волнующим и полезным, особенно с точки зрения грядущих событий. Те несколько дней в Гибралтаре символизировали лучшие страницы мирной жизни флота.
Наступил хмурый рассвет понедельника. Пока мы шли по коротким крутым волнам для выполнения упражнений на восток и на запад от Скалы, дул левантер – противный, порывистый восточный ветер со сплошным серым дождем. Иногда удивляешься, как можно быть изолированным на корабле при наличии в твоем распоряжении массы современных средств связи. И тем не менее в ходе учения я понятия не имел, что Аргентина мобилизовала свои войска для вторжения на Фолклендские острова и что два ее фрегата – «Драммонд» и «Гранвилл» – шли к Южной Георгии, где лейтенант Королевской морской пехоты Кейт Милз со своими двадцатью двумя человеками уже «находился в окопах». «Эндьюранс» был готов убрать аргентинских сборщиков металлолома, которые безрассудно решили поднять флаг своей страны на британской земле. Я знал, что ситуация в Южной Атлантике неблагоприятна и что, как это уже случалось, аргентинцы угрожают высадиться на Фолклендских островах. Вспомогательному судну королевских ВМС «Форт Остин» 26 марта было приказано выйти на юг. Оценивая прошедшие события, можно сказать, что это было первой реакцией британцев и первым ходом, непосредственно касающимся моего командования.
В то утро мы были заняты, выводя все участвующие в «Спрингтрейн» корабли для выполнения запланированных задач. Я получил короткий выговор от главнокомандующего за «разрешение опасного маневрирования в проливах». Это означало, что адмирал Филдхауз полагал, что мой план выхода из базы находился приблизительно на том же уровне, что и его оценка моего чувства юмора. В то время это казалось важным. Подводные лодки «Спартак» и «Оракул» были отозваны со «Спрингтрейн», но во второй половине дня им приказали возвратиться в Гибралтар. Боевые торпеды были перегружены с «Оракула» на «Спартан» и последний был готов к выходу в море. В семь часов вечера я прилетел на «Глэморган» для обсуждения дел с главнокомандующим. Он проинформировал меня об ухудшающейся ситуации в Южной Атлантике, и мы согласовали вариант продолжения учений. Главком коснулся возможности назначения более опытного «трехзвездного» вице-адмирала на должность командующего оперативным соединением, которому могла быть поставлена