Однако повышение дальнобойности обусловливает увеличение веса орудия и тем самым уменьшает его подвижность, если не принято особых мер, чтобы примирить эти противоречивые требования.
Этого результата мы и стремились достигнуть в системе артиллерии, выдвинутой нами в предыдущей главе.
По-видимому, с теми средствами, которые баллистика, с одной стороны, и промышленность, с другой, предоставляют в наше распоряжение, нельзя достигнуть лучшего.
Глава IV. Проблема численности и соотношения родов войск
Минувшая война с очевидностью показала могущество огня, что бесспорно является одним из важнейших ее уроков. Другим не менее важным следствием войны следует считать выявленный ею неожиданный факт подавляющего могущества артиллерийского огня.
В течение 10 лет считалось бесспорным, что пехотный огонь во много раз губительнее артиллерийского; этот взгляд подтверждался статистическими данными о потерях в последних войнах. Из прилагаемой диаграммы III видно, что до 1914 г. потери от ружейного огня в среднем в 6 раз превосходили потери от огня артиллерии.(123)
С самого начала войны 1914 г. выяснилось, что, несмотря на появление пулеметов, широкое применение которых почти втрое увеличило силу пехотного огня, губительное могущество пушек возросло в еще более грозных размерах.
По данным санитарного управления главной квартиры, за весь период войны потери в главных сражениях распределялись следующим образом:
Потерн от снарядов и ручных гранат 57%
Потери от пуль (ружейных и пулеметных) 23%
Потерн от других причин 10%
Таким. образом, мы видим, что процент потерь резко изменяется в пользу пушек: вместо соотношения 1: 6, теперь потери от артиллерийского огня стали в три раза больше, чем от. ружейного. Другими словами, губительная сила артиллерийского снаряда но сравнению с пулей возросла в 18 раз.(125)
Разумеется, эти статистические данные дают лишь грубо приближенные цифры, нуждающиеся в обработке, и сделанные нами из них выводы не претендуют на математическую точность. Но как бы то ни было, они определенно указывают направление эволюции и до известной степени характеризуют ее с количественной стороны.
Никто, даже из наиболее рьяных сторонников, не ожидал подобного увеличения могущества артиллерии. Однако оно ясно обнаруживалось уже в начале войны, и наше главное командование признало необходимым немедленно начать непрерывное увеличение численности такого рода войск, который оказался наиболее могущественным. Мы начали войну, имея 4 300 орудий, обслуживаемых 11 000 офицеров и 420 000 солдат, и закончили ее, имея 12 000 орудий, обслуживаемых 26 000 офицеров и более чем миллионом солдат. Боевой состав артиллерии в начале войны не превышал 20 % общей численности мобилизованных бойцов, к концу войны он возрос до 38 %, почти достигнув численности пехоты, которая сократилась за это время с 70 % до 48 %. В первых боевых столкновениях паши армейские корпуса сражались, имея обычно 120 орудий на фронте в 5–6 км, т. е. одно орудие приблизительно на 50 м фронта; впоследствии в наших наступательных операциях плотность. расположения артиллерии возросла до 1 орудия на 6–7 м фронта. В начале войны вся наша артиллерия была, за немногими исключениями, вооружена лишь легкими орудиями; к концу войны тяжелые орудия составляли больше половины всей артиллерии.
Диаграмма III. Пропорция ранений от разного вида оружий
Это постепенное изменение пропорции обоих главных родов войск следует приветствовать со всех точек зрения, ибо усиление артиллерии не только увеличило нашу наступательную силу, но вместе с тем, уменьшив число потерь, отразилось на нашей обороноспособности и стойкости. Действительно, не без удивления констатировали, что потери значительно понижаются по мере увеличения числа орудий, участвующих в сражении; в этом отношении чрезвычайно красноречивы две прилагаемые диаграммы, первая из которых показывает средний ежемесячный процент потерь и число батарей, имевшихся во французской армии, а вторая – соотношение между абсолютной цифрой потерь в больших сражениях и числом участвовавших орудий.
Эти данные тем более характерны, что и артиллерия противника усиливалась в той же степени, как и наша, и, казалось бы, это усиление должно было уравновесить действие артиллерии обеих сторон. Это равновесие не проявлялось в тех сражениях, которые мы привели в качестве примера, так как нами рассматривались лишь наступательные сражения, в которых артиллерия атакующего быстро получает перевес над артиллерией обороняющегося и, разрушая огневые средства противника, обеспечивает свою пехоту от неприятельского огня.
Диаграмма IV. Сравнение
Отсюда вывод: мощный артиллерийский огонь служит для пехоты наиболее действительной защитой. Таким образом, между численностью различных родов войск должно существовать наивыгоднейшее соотношение. В случае недостаточной относительной численности артиллерии, при столкновении с противником, располагающим мощной артиллерией, потери пехоты возрастают в угрожающих размерах; успех становится невозможным или покупается потоками крови, сражение выигрывается ударом живой силы… если только оно вообще выигрывается.
Возросшее значение артиллерии в современном бою не является, впрочем, обособленным фактом; оно составляет лишь часть общего процесса, который по мере успеха техники и параллельного увеличения могущества огня выдвигает на первый план машину и дает перевес техническим» родам войск над пехотой и кавалерией. Как известно, в течение минувшей войны численность артиллерии и инженерных войск почти удвоилась; авиация, насчитывавшая в 1914 г. 6 500 человек и 200 самолетов, в 1918 г. имела 3 300 самолетов и 95 000 человек личного состава; только что появившиеся танки быстро получили широкое распространение, между тем численность пехоты и кавалерии сократилась но тем не менее, огневое могущество этих родов войск усилилось почти втрое благодаря умножению их материальных средств: пулеметов, минометов, ручных гранат, пушек и полуавтоматических винтовок.
Пока длилась война, никто не отрицал правильности этой эволюции и не сомневался в ее безусловной необходимости. Теперь, когда опасность миновала, уроки войны охотно забываются.
Первым долгом указывают, что стремление беспрестанно усиливать материальные средства в ущерб живой силе опирается па опасное пренебрежение моральными факторами, что никакие пушки мира не могут дать победу войскам, отказывающимся драться, и что, в конечном счете, победа зависит только от человека с его моральными достоинствами, а не от бездушной, инертной машины, не имеющей ни чувства, пи сердца, ни воли.
Диаграмма V. Сравнение для крупных наступательных операций
Но никто среди сторонников материальных средств и не думает отрицать важность моральных факторов. Напротив, мы говорим: чем губительнее война, чем сильнее ужасы боя, тем большее значение приобретают индивидуальная храбрость, чувство самопожертвования, преданность начальникам и строжайшая дисциплина, одним словом – все добродетели, создающие солдата. Но мы тотчас же добавляем, что величайшие чудеса самопожертвования, священное пламя героизма и самый горячий патриотический порыв сами по себе бессильны против