— Может, и правда лучше… сделать вид, что её нет? — голос Мары звучал слабо и почти жалобно.
На этот вопрос не было правильного ответа, но Дамиан знал одно: мысли о том, чтобы отказаться от этой силы, действовали на Мару так же, как на Веспериса действовало его проклятие.
— Нет уж, извини. — сказал он решительно. — Если кому-то и по силам разобраться с эфирами и древними тайнами, то это тебе, Сейр.
Мара рассмеялась, и хотя в её смехе всё ещё звучала грусть, в её глазах зажёгся маленький огонёк, который, казалось, почти потух.
Она снова подняла руки перед собой и повторила жест, который уже пыталась произвести вначале. Мара ни на что особо не надеялась, и её движения были небрежными и почти ленивыми, хотя оставались изящными.
И вдруг перед ней вспыхнул огонёк. Но он не такой, как обычное пламя, которое они использовали для освещения, и даже не такой, как холодное синее пламя Веспериса. Это был чистый, яркий, белый свет, похожий на свет звёзд.
Друзья заворожённо наблюдали, как он медленно плывёт вверх, под самый потолок, всё больше освещая мрачный класс без окон.
— Получилось… — прошептала Мара, и на её лице вспыхнуло выражение восторга и облегчения. — Получилось! Я видела это во сне, и у меня получилось повторить!
Дамиан на мгновение перевёл восхищённый взгляд на неё. Он знал, что Мара обладает редкой силой, но видеть это вот так, перед собой воочию — это было совершенно иное ощущение.
— Это… это невероятно, Мара, — пробормотал он, снова глядя на маленькую сияющую звезду у потолка. — Я даже не знаю, на что это похоже. Ни на одну из известных стихий. Это… это что-то совсем другое.
Она тоже смотрела вверх, её лицо было полным какой-то тихой радости. Всё, что сказал Рэнсом, вдруг стало казаться неважным — вот она, её сила, её уникальная магия. Она чувствовала её, и этот холодный свет отдавался теплом в её груди. И она ни за что от этого не откажется.
Дамиан, не отрывая взгляда от мерцающего огонька, наконец осмелился задать вопрос:
— Как ты думаешь, эти твои сны… Откуда они?
Мара вытянула ноги, откинулась назад, уперевшись локтями в подушку за её спиной и задумалась.
— Я не знаю, — вздохнула она. — Но я чувствую, что это не просто… сны. Иногда мне кажется, что это нечто большее, чем просто образы. Будто… кто-то или что-то… пытается показать мне, как управлять этой силой.
Она ненадолго замолчала, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить то, что сама понимала с трудом.
— Когда я вижу магию во сне, я чувствую, что она исходит откуда-то… изнутри. Будто я и есть источник, но не могу её контролировать. Как если бы эта сила была заперта внутри меня, но я не знаю, как к ней подступиться.
Дамиан внимательно следил за её лицом.
— Думаешь, через сны твоя сила говорит с тобой? — предположил он.
Мара пожала плечами.
— Может быть… я как-то связана с ней. Может быть, я могу видеть всё, что когда-либо создавалось с помощью эфирной магии.
Дамиан последовал её примеру и тоже вытянулся на пледе. Какое-то время они просто молчали, наблюдая за слегка покачивающейся звёздочкой.
— Не отказывайся от этого, Мара, — наконец сказал он серьёзно, повернув голову к ней. — Твои обычные магические силы пробудились совсем недавно. На тебя слишком много всего свалилось разом. Может, тебе нужно чуть больше времени, чтобы разобраться. Только не отказывайся от этого.
Мара посмотрела на него в ответ. Кажется, он верил в неё больше, чем она сама.
— Не откажусь.
Глава 30. Политика
Урок истории не предвещал ничего нового. Мара заняла парту в самом дальнем конце класса, подальше от преподавательского стола, за которым уже располагалась профессор Кендрик, раскладывая свои бесконечные свитки с конспектами. Её лекции продолжили быть настолько скучными, что половина студентов к концу урока едва держала глаза открытыми.
Весперис справа от неё, спрятавшись за горой учебников, совершенно беззастенчиво улёгся на парту, положив голову на руки. Мара записала в тетради сегодняшнюю дату, хоть и подозревала, что это будет единственная запись, которая появится в её конспекте на этом уроке. Но сдаваться она не собиралась — по крайней мере, не сразу.
Чуть погодя рядом рухнул Дамиан, неумолимо впечатывая её в бок её соседа. Его рука оказалась на спинке скамьи позади её плеч.
Мара повернула голову и бросила на него косой взгляд.
— Ты когда-нибудь слышал о личном пространстве? — спросила она тихо, с лёгкой ноткой сарказма, безуспешно пытаясь отодвинутся, но двигаться было некуда — Весперис даже не шевельнулся.
Дамиан как ни в чём не бывало, выложил из сумки тетрадь и ручку.
— Личное что? — недоумённо переспросил он. — Звучит как что-то скучное и совершенно лишённое смысла. Наверное, какая-то глупость.
Мара пошевелилась, пытаясь хоть немного их растолкать, но ни один из них и не думал отодвинуться.
Весперис, нахмурившись, слегка повернул голову и задумчиво протянул:
— Мне кажется, Дамиан, что между нами что-то есть.
Глаза Дамиана сверкнули.
— Я всегда знал, что между нами что-то особенное, Весперис, — произнёс он обольстительно низким голосом, облокотившись на парту локтями и подперев лицо ладонями.
Мара издала короткий, сдавленный смешок, пытаясь сохранить видимость раздражения. Она округлила глаза и откинулась на спинку скамьи.
— Ого, мальчики… — пробормотала Мара, чувствуя, как вспыхивают щёки. Ей казалось, что атмосфера накалилась так сильно, что её вот-вот ударит током. — Я вам не мешаю?
— Ни в коем случае, — мурлыкал Весперис. — Нам ничто не может помешать…
— Ничто не может встать между нами, — вторил ему Дамиан.
Мара тихонько фыркнула. Они определённо играли с ней, и ей хотелось эту игру выиграть.
— Разве? — спросила она, невинно хлопая ресницами, и прежде, чем кто-то из них успел сообразить, что она задумала, мягко опустила голову на плечо Веспериса, чувствуя его удивлённое дыхание на своих волосах. От этого движения он замер, а Дамиан — в удивлении поднял брови, но тут же его губы растянулись в довольной ухмылке.
Мара изо всех сил старалась сохранить вид, что ей совершенно всё равно. На секунду её охватила паника, когда она подумала о том, что Весперис наверняка слышит, как колотится её сердце. Но он не шевельнулся и не поднимал головы. Она ощущала, как его плечо слегка напряглось, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы отстраниться и ничего не сказал.
— Не отвлекайся,