Магия крови, наверное, связала их, и теперь их сущности соприкасались. Она не знала, было ли это хорошо или плохо, но точно чувствовала: эта связь была реальной. Она будто стала частью неё, как ещё один внутренний орган, как чувство равновесия или интуиция.
И эта связь делала её вину с каждый днём всё более невыносимой. Теперь, каждый раз, когда она замечала его широкую улыбку, когда слышала его шутки или видела, как он пытается пригладить непослушные кудри, её сердце тяжело падало куда-то вниз. Ей казалось, что она предала его, нарушила невидимый договор между ними.
Мара тяжело вздохнула. Она чувствовала его прямо сейчас этажом выше, в общем зале, вместе с остальными учениками. Знала, что он сейчас делает: скорее всего, обменивается новостями с Уайнрайтом и Глин-Дуром. Возможно, он уже съел свою вторую булочку, тщательно размазав по ней масло, как он любил. Она чувствовала его настроение, его беспокойство, его… присутствие.
Нет, со временем не станет легче, станет только хуже и сложнее. Нужно сказать сейчас.
К счастью, эта связь работала в обе стороны. Где бы он ни был, Дамиан всегда находил её. И Маре оставалось только ждать.
Растянувшись на полу на пледе Дома Тритона в секретном классе, Мара игралась с эфирными звёздами. Они искрились в воздухе, вращаясь вокруг её пальцев, и плавно поднимались вверх, как светлячки. Она направляла их на потолок, складывая в созвездия.
Дверь скрипнула. Дамиан на мгновение замер и улыбнулся, любуясь огоньками.
— Это созвездие дракона? — спросил он, подходя ближе и растягиваясь на стуле.
— Да, — Мара поднялась и присела на край парты.
Какое-то время они ничего не говорили, глядя на потолок. Мара всё никак не могла собраться с силами.
— Скажи, Дамиан, — начала она издалека, пытаясь выглядеть как можно более непринуждённо, — почему ты вечно носишь с собой мятные леденцы?
Он опустил на неё взгляд и прищурился, словно пытаясь понять, зачем она задаёт такой странный вопрос.
— Хочешь знать мою великую тайну? — уголки его губ приподнялись в знакомой ухмылке. Он похлопал руками по карманам. — Чтобы сохранять дыхание свежим на случай, если кто-нибудь захочет меня поцеловать.
Мара засмеялась, качая головой, и облокотилась на парту.
— Мне кажется, ты прилагаешь слишком много усилий для такого маловероятного события.
— Маловероятного? — протянул он с притворной обидой, продолжая шарить по карманам. — Кажется, ты недооцениваешь мой шарм.
— Разве? — Мара сузила глаза. — И сколько раз тебе эти конфетки пригодились?
— Пока ни разу, но это не значит, что я не должен быть во всеоружии.
Дамиан, наконец, выудил из кармана брюк маленький зелёный свёрток и протянул ей.
Она взглянула на конфетку, потом на него и прыснула, прикрыв рот рукой.
— Серьёзно? Ты только что рассказывал про поцелуи, а теперь предлагаешь мне леденец? Это что, намёк?
Дамиан нахмурился, переводя взгляд с конфеты на неё, а потом снова на конфету. В его лице читалась настоящая растерянность.
— Постой. Что это сейчас было? — спросил он, медленно убирая руку.
Мара прикусила губу, понимая, что она всё ещё может отступить и соврать. Но она уже не могла держать это в себе. Поэтому она честно ответила:
— Я применила на тебе новое заклинание.
— Заклинание? — повторил он, его тон стал осторожным, и он откинулся на спинку стула. — И ты узнала его… из своего сна?
Мара отвела взгляд, и пальцы нервно скользнули по ремешку сумки.
— Нет, — наконец сказала она достала из сумки книгу и протянула ему.
Дамиан поднял глаза на неё, и в них зажглось подозрение.
— Что это?
Мара задержала дыхание, готовясь к тому, что её худшие страхи могут оправдаться.
— Записи Аэлларда.
В комнате стало тихо. И Дамиан, наконец, понял.
— Подожди, — произнёс он медленно, словно боялся услышать ответ. — Ты хочешь сказать, что снова пошла в Башню… одна?
Её сердце ухнуло вниз.
— Да, — тихо сказала она.
Повисла напряжённая тишина. Дамиан продолжал сверлить её взглядом, и его лицо становилось всё мрачнее.
Мара открыла было рот, чтобы оправдаться, но он внезапно вскочил со стула так резко, что тот с грохотом отлетел назад. Громкий звук заставил её вздрогнуть. В следующую секунду его кулаки вспыхнули, их охватило яркое пламя, языки огня обвили его запястья. Пол у него под ногами чуть задымился.
Мара попятилась.
Но Дамиан вдруг застыл. Он глубоко вдохнул и сжал кулаки ещё сильнее, почти до боли, закрыв глаза. Пламя погасло, оставив после себя лишь дым.
Затем, так ничего и не сказав, он рывком развернулся к двери.
— Если тебе так нравится справляться одной, — бросил он через плечо, — то и оставайся одна.
— Дамиан! — вскрикнула Мара, сделав шаг к нему, но её голос прозвучал слишком слабо, слишком тихо.
Он не остановился.
Мара зажмурилась и мысленно взмолилась: «Пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, поговори со мной.»
Он замер у самого выхода, уже положив ладонь на дверную ручку, и медленно обернулся, его лицо было каменным, а глаза — тёмными, темнее, чем обычно.
— Ты… снова что-то сделала, да? — зашипел он.
Она молча кивнула, чувствуя, как её грудь сдавило от вины и страха.
— Что ты внушила мне на этот раз? — он сделал шаг ближе, не повышая тона, но от этого казался ещё опаснее.
Мара сглотнула, в её памяти всплыло всё, что она знала про Дамиана. Про то, что даже старшекурсники не решаются выходить с ним на дуэль. Про то, что он владел магией крови. И ей стало по-настоящему страшно.
— Я… Я просто хотела, чтобы ты остался, — с трудом выдавила она.
Он не двигался, словно её слова заставили его осознать что-то важное. Его взгляд впился в неё, и в этот момент она увидела, как внутри него бушует шторм.
— Ты думаешь, это оправдание? — спросил он, прищурившись. Его голос дрогнул от гнева, за которым скрывалась неуверенность. — Ты думаешь, мне приятно, что кто-то копается у меня в голове?
— Дамиан, я… — начала она, но он поднял руку, останавливая её.
— Нет, послушай. Я злюсь. Не только потому, что ты снова подвергла себя опасности. А потому что… — Он резко выдохнул, глядя в сторону, будто не мог выдержать её взгляда. — Потому что я не могу понять, чего мне теперь бояться больше: того, что с тобой может что-то случиться, или тебя самой.
Мара открыла рот, чтобы возразить, но его слова поразили её настолько, что она не смогла выдавить ни звука.
— Ты понимаешь, что это значит? — продолжил он, всё ещё не глядя на неё. — Ты ведь могла сделать со мной что угодно. Ты могла внушить мне… что угодно.
— Я никогда бы не