В интервью Хёрст подчеркнул, что все представленные на выставке работы, так же как и бабочки, и акула, изготовлены командой ассистентов. Каждая из картин создана группой из нескольких человек, и поэтому никто не может назвать себя автором в полной мере. Рукой Хёрста на картину нанесены пара мазков кистью и подпись. В другом интервью он утверждает, что не умеет рисовать и, если бы он писал свои картины сам, это были бы очень плохие картины. По поводу того, насколько этично держать четыре мастерских и сорок ассистентов, занятых производством «творчества Хёрста», художник говорит так: «Мне нравится идея фабричного производства искусства, когда генерация идеи и ее воплощение обособлены друг от друга. Но я не хотел бы, чтобы сами идеи производились фабрично».
Те, кто хвалил выставку, отметили, что творчество Хёрста примыкает к традиции медитации на тему смерти, славные представители которой Марсель Дюшан и Энди Уорхол. Художественный критик Village Voice Джерри Зальц написал следующее:
«Лучшее, что можно сказать про эти полотна, это то, что творчество Хёрста – это нечто среднее между сотворением произведений искусств и сотворением имени художника: Дэмиен Хёрст создает Дэмиена Хёрста. Его картины – это объекты с ярлыком бренда Хёрста. Как Prada или Gucci. Разумеется, они достаются вам дороже, но при них аромат и слава бренда. Потратив от 250 тысяч до 2 миллионов долларов, простачки или спекулянты могут купить работу, в которой только имя автора и ценно».
Все работы были проданы в первый же день выставки, максимальная цена достигла 2,2 миллиона долларов и почти догнала личный рекорд Хёрста, установленный одним из его медицинских шкафчиков. Но Хёрст с удовольствием пользуется и другими наработками модных дизайнеров: в качестве «младшей линии» модного бренда Хёрста для тех посетителей, кому не по карману картина или репродукция с подписью, в продаже имелись футболки.
Поскольку брендинг повышает ценность ординарного, публичная деятельность таких брендовых художников, как Хёрст, часто сводится исключительно к тому, что относится к деньгам и рекламе. В канун нового, 1997 года Хёрст с друзьями Джонатаном Кеннеди и Мэтью Фрейдом (родственником художника Люсьена Фрейда и дальним родственником Зигмунда Фрейда) открыли в Ноттинг-Хилле бар и ресторан под названием «Аптека». Дизайн униформы сотрудников был разработан Prada, мебель спроектирована Джаспером Моррисоном. От Хёрста зал ресторана получил обстановку в виде скульптур медицинских шкафчиков и картин с бабочками для украшения. В туалетах были расставлены автоматы с латексными перчатками и суппозиториями. В коктейльной карте числились, например, такие названия, как «Детокс» и «Замедлитель действия волтарола». Хёрст даже установил в качестве вывески ресторана зеленый неоновый крест – как над входом в настоящую британскую аптеку.
Ресторан немедленно стал модным в кругах художественной тусовки и среди всевозможных знаменитостей, таких как Хью Грант, Мадонна и Кейт Мосс. «Аптека» обошла заголовки всех газет, а Королевское фармацевтическое общество подало иск, утверждая, что подобное название сбивает с толку нуждающихся в настоящей медицинской помощи. Хёрст успокаивал возмущенную общественность, анонсировав, что придумал каждые несколько недель изменять название своего ресторана на какую-нибудь новую анаграмму слова «pharmacy» [8]: всякие «Achy Ramp» [9] и «Army Chap»… [10] Скандал утих сам собой, как только пресса потеряла к нему интерес. К названию «Аптека» добавили слова «Бар и ресторан», а зеленый неоновый крест перед входом демонтировали.
«Аптека» закрылась в 2003 году. Специалист по современному искусству аукциона «Сотби» Оливер Баркер случайно заметил из автобуса, как демонтируют вывеску, и предложил провести аукцион. Сто пятьдесят предметов из ресторана были выставлены на продажу; по словам Баркера, это были первые за всю 259-летнюю историю «Сотби» торги, полностью состоящие из имущества одного ныне живущего художника. Хёрст разработал обложку для каталога, тем самым также превратив его в коллекционный объект.
Предметы обстановки «Аптеки», предварительно оцененные экспертами в 3 миллиона фунтов, были проданы с аукциона за ошеломительную сумму в 11,1 миллиона фунтов стерлингов. Аукцион посетили пятьсот человек; тридцать пять сотрудников принимали ставки дистанционно. Полотно с бабочками «Полное любви» было продано за 364 тысячи фунтов лондонскому дилеру Тимоти Тейлору, чуть меньше предложил Гарри Блейн из Haunch of Venison, представлявший владельца «Кристи» Франсуа Пино. Но Блейн тоже не ушел с пустыми руками, перебив цену Тейлора в 1,2 миллиона фунтов за медицинский шкаф «Хрупкая истина», один из пары шкафов с шестью отделениями из бара «Аптека».
Шесть пепельниц из «Аптеки», которые планировалось продать за 100 фунтов, принесли 1600. Два бокала для мартини, оцененные экспертами в 50–70 фунтов, ушли за 4800. Анни Фаджонато, лондонский дилер, заплатила 1440 фунтов за пару приглашений на вечеринку по случаю дня рождения. Набор из солонки с перечницей был продан за 1920 фунтов. Сорок рулонов золотых обоев, изготовленных Хёрстом для ресторана, принесли 9,6 тысячи фунтов. Когда ставка за шесть кресел от Джаспера Моррисона достигла 2,5 тысячи фунтов, один из участников торгов, присутствовавший в зале, назвал сумму в 10 тысяч фунтов – готовая иллюстрация культурного тренда «я должен это иметь!», где деньги не имеют значения.
Ранее Хёрст заключил соглашение, которое позволяло ему в случае банкротства выкупить свои произведения за 5 тысяч фунтов. Это оказалось хорошей инвестицией, учитывая, что распродажа на аукционе обстановки «Аптеки» принесла ему 11,1 миллиона фунтов – больше, чем сам ресторан за шесть лет.
Действительно ли искусство Хёрста имеет некий глубокий смысл, или это всего лишь магия удачно придуманных названий? Вирджиния Баттон, куратор галереи Тейт Модерн, считает, что, разумеется, имеет. По ее мнению, «Физическая невозможность смерти в сознании живущего» является «остро честной и конфронтационной» работой, «привлекающей внимание к параноидальному отрицанию смерти, которое пронизывает насквозь всю нашу культуру».
Многие разделяют подобный взгляд на творчество Хёрста. Взгляните на список премий, полученных им за какие-то десять лет. В 1995 году Хёрсту была присуждена премия Тёрнера, ежегодно присуждаемая художникам моложе пятидесяти. Премии была удостоена скульптура, состоявшая из двух стеклянных ящиков с узким проходом между ними. В каждом из ящиков находилось по половине коровы, разрезанной вдоль от носа до хвоста. Эта скульптура, а также аналогичная, представляющая таким же образом препарированного теленка, носят вместе концептуальное название «Мать и дитя разделенные», что опять же иллюстрирует маркетинговую ценность названия, которое вынуждает зрителя заняться интерпретацией объекта. Почему именно корова? Лошадь – слишком благородное животное, а с козой публика вряд ли почувствует внутреннюю связь.
В мае 2003 года Хёрст стал первым художником, чья работа была отправлена в космос. Его точечная картина была использована в качестве модели для настройки цветовосприятия у роботов на британском аппарате «Бигль», запущенном в рамках миссии «Марс-Экспресс» Европейского космического агентства (см. фото). Компанию картине в этом путешествии составил трек