— Честно, полностью с вами согласен, — улыбнулся Сеченов. — Ради исключения одно вещество произвести можно!
Вскоре Светлана вынесла нам два мешочка с сушеной травой и пообещала, что покажет весной, где растёт этот «антидепрессант».
Всю дорогу до Хопёрска мы с Сеченовым обсуждали, как лучше выделить из листьев активное вещество. В итоге сошлись во мнении, что сломаем стену между сараями и сделаем общую зону, на которой будем трудиться и обсуждать дальнейшее производство именно этого препарата.
Нам обоим захотелось поработать вместе короткий промежуток времени, однако мы оба понимали, что желания трудиться на своей территории у нас нет. Ведь чисто теоретически в доме Сеченова я смогу выцепить информацию о его разработках, и то же самое Иван может сделать в моём доме.
О заводе и речи быть не могло, ведь это — чисто моё предприятие, на котором мне только предстоит наладить производство.
В Хопёрск мы вернулись уже ближе к ночи. Разумеется, отдать процент от выручки Кораблёву нам не удалось, но Сеченов не стал спорить с тем, что эти деньги мне стоит сохранить у себя. Всё-таки пока что он выступил в роли стажёра.
Домой нам тоже пришлось идти вместе. Соседи теперь! Деваться некуда.
— Вы ведь не считаете меня своим врагом, господин Мечников? — неожиданно нарушил тишину Сеченов.
— Врагом — нет. Конкурентом — да, — честно сказал я. — А вас такой расклад не устраивает?
— Нет, всё в порядке, — кивнул он. — Наше соревнование сильно ускоряет медицинский прогресс, — Иван Михайлович остановился около своей калитки, а затем добавил: — Предлагаю начать нашу совместную работу завтра. Поработаем пару недель — и закончим. Но наше состязание продолжим параллельно с работой. Вас это устраивает?
— Более чем, — коротко ответил я.
— В таком случае я рад, что смог познакомиться с вами ближе, Мечников, — ответил Сеченов и прошёл к своему новообретённому дому.
Его слова звучали искренне, что не могло не удивлять.
Ярослав вновь уснул за своей статьёй. Я не стал тревожить брата и поднялся в свою библиотеку. Недавно Гигея открыла мне целый раздел в книге Асклепия. Раздел «Некротика». И я решил больше не откладывать это дело. Пора бы уже выяснить, что представляет из себя эта дрянь и как с ней правильно бороться.
Я уселся в кресле и поставил рядом с собой лампу. А когда открыл первую страницу нового раздела…
Боги! Как же я был шокирован тем, что узнал.
Некротика предстала передо мной совсем не в том виде, в каком я её всегда представлял.
Глава 12
Мой взгляд на некротическую магию сильно изменился, как только я прочёл открывшийся раздел. Оторваться было невозможно, я листал появившиеся страницы одну за другой. Потратил чуть больше трёх часов, чтобы изучить всё, что описано в трактате. Всё, что касается некротики.
И весь раздел служил чем-то вроде исповеди первого лекаря — Асклепия. Человека, который создал лекарскую магию. И, как я только что понял, не только её.
Всё это время мне казалось, что лекари и некроманты — это исконные враги. Но, судя по тому, что описал Асклепий, всё в итоге оказалось совсем не так.
Это не две противопоставленные силы. Это — две стороны одной монеты! Лекарство и некромантия.
И оба направления создал Асклепий. По его словам, он сам создал лекарскую магию, а некротику принёс сюда из другого мира. Но наделил её похожими свойствами.
И это объясняло многое. Я тут же вспомнил покойного некроманта-патологоанатома Сухорукова. Пациенты говорили, что он тоже лечит, но всегда забирает что-то взамен.
Когда я попал в этот мир, вся эта система казалась мне довольно простой. И только сейчас я понял, что ошибался. На самом деле в хитросплетениях этих магических ветвей так просто не разберёшься. Получается, что лекари и некроманты — братья по силе. А наш общий отец — это Асклепий.
Вот только, судя по записям, он искренне сожалеет о том, что создал второе направление. Из-за некромантии его изгнали из числа богов. Именно поэтому он создал клятву лекаря, одной из постулатов которой является «истребление некротики».
— Вот ты и узнал правду о моём отце, — послышался женский голос справа от меня.
Та женщина, которую я совсем недавно видел около завода, теперь сидела рядом со мной в соседнем кресле.
— Это теперь твоя новая привычка? — спросил я у Гигеи. — Научилась материализовываться и теперь стараешься застать меня врасплох в самые неожиданные моменты?
— Научилась, говоришь? — она улыбнулась, показав ямочки на щеках. — Я это и раньше умела, когда в меня верили. Вот только теперь я существую только для одного человека.
— Да ладно? — не поверил её словам я. — А разве чаша с витками — это не твой знак? В тебя должны верить все лекари?
— Ч-что… — выпучила глаза Гигея. — Что ты только что сказал?
— Я много чего сказал, но не понимаю, что конкретно тебя так удивило, — ответил я.
— Откуда ты знаешь, что чашу с витками придумала я? — воскликнула она.
— Тише, чёрт возьми! — прошипел я. — Тебя услышит мой брат!
— Он не может меня слышать. И видеть тоже не может, — отмахнулась она. — Свой облик я показываю только тебе, Алексей. Но ты не ответил на вопрос. С чего ты взял, что чашу и витки придумала я? Этого никто не должен был знать, кроме моего отца.
— А ты сама как думаешь? — пожал плечами я. — Ты ведь уже сама знаешь, что я прибыл из другого мира.
— Ах! — она изумлённо прикрыла рот рукой, а затем взгромоздилась на кресло вместе с ногами. Может, в штанах или джинсах женщины так делают, но в платье — точно нет.
— Так ты видел меня в другом мире⁈ — воскликнула она. — Я там тоже есть? Какая я там?
Я с трудом сдержал смешок. Сейчас Гигея меньше всего походила на богиню. Мне казалось, что я общаюсь с обычной двадцатилетней девушкой. И не скажешь ведь, что ей… А сколько ей лет? Думаю, спрашивать об этом будет бестактно.
— В моём мире ты — просто история. Несуществующая богиня, которая создала этот знак. В честь тебя даже назвали науку —