Опрос местных мало что дал. Сначала они долго хлопали глазами и сетовали, что раньше город-то был о-го-го, а теперь вот оно как, запустение. Зато тихо, спокойно. Потом они долго не могли понять, зачем троице молодых пеших людей понадобился каретник. На разъяснения о сломанном экипаже только переглядывались и качали головами, сцеживая семечковую шелуху в пригоршни. Наконец, спустя полчаса изнурительных уговоров, подрожнец, скорее дедок, чем бабка, махнул рукой куда-то в сторону:
– Тама поглядите, может, найдете чего.
«Тама» оказалось довольно сложно сориентироваться. Половина домов стояла заколоченной, мастерские и лавки не были исключением. Где-то за высокой изгородью, сложенной из плоских камушков, верещал то ли младенец, то ли какой-то мелкий зверек. Из каждой подворотни на них смотрели пегие псы, но близко не подходили, только шамкали пастями, пытаясь то ли гавкнуть, то ли завыть. Лужи были неотъемлемым атрибутом каждой улочки, так что геммам приходилось пробираться по редким островкам-кочкам, что расползались прямо под ногами. Фундук немедленно намочил лапы едва не по уши и вымазался в глинистой грязи. Норма обхватила себя за плечи. Нет, страшно не было, просто… Просто гадостно и тяжко. И что только здесь забыли те кандэлльцы?
В итоге, отчаявшись найти дорогу, Лес стал заглядывать через каждый забор, если таковой стоял прямо. Наконец он обнаружил искомое.
– Здесь! – объявил он, спрыгивая на землю и отряхиваясь. – По крайней мере, я увидел большой сарай и какие-то колеса.
Геммы принялись стучать в ворота, но в ответ не раздалось ни звука. Тогда они стали звать хозяина, но тоже без результата. Спустя время из калитки соседнего домишки высунулась женщина в серо-бурой косынке.
– А что вам надо? – беззлобно, но как-то лениво и медленно протянула она. – А тута давно и не живет никто… Да тута на всей улице почти никого и нету…
Октав, подобрав рукава, направился к ней и негромко переговорил. Затем женщина скрылась внутри дома, а он вернулся к остальным.
– Можем заходить. Мастер давно уехал, и чинить экипаж некому. Так что придется пытаться самим. – Октав с вызовом посмотрел на Лестера, но тот решительно кивнул, видимо не пожелав уступать вчерашнему барину-белоручке. – Что здесь лежит – тем разрешено пользоваться, только инструмент на место положить. Постоялого двора в городе попросту нет, я договорился о ночлеге у этой дамы, если мы не успеем уехать раньше.
Лес вылупился на него:
– Ты как так быстро доболтался? Мы с теми тетерями с площади чуть не уморились!
– Я просто дал ей денег, – пожал плечами Октав и тростью отодвинул от носка своего сапога какую-то подозрительную ветошь. – Так что, идем в мастерскую?
Брат довольно похлопал Турмалина по плечу и объявил ловкачом. Норме было не до восторгов. Ее терзала пока смутная, но какая-то удушливо-липкая тревога. Отсюда, из этого города, с его блеклых по весне улиц, хотелось бежать без оглядки. Но юноши уже открывали ворота, через щель поддев деревянный засов.
Косой сарай с обломками колес и прочих запасных частей экипажей вряд ли можно было назвать мастерской, даже если она была таковой прежде. Земляной пол усеивала стружка, под действием времени и сырости сбившаяся в подобие пробкового настила. Пока Яшма и Турмалин, которые в жизни даже церковной лавки не починили, копались в грудах хлама, рассуждая, что им может пригодиться, Норма глядела на быстро бегущие по небу облака. Ветер нес их в сторону Скаловских гор, туда, где, если верить рапортам в папке Арсения, закручивал их в тугую лиловую спираль у Грозовой короны. Она прикрыла глаза, вдыхая остро-прохладный воздух со смолянистым привкусом дегтя, и в груди снова сдавило.
Фундук в это время разгуливал по запустелому двору и время от времени скреб по серой земле когтистой лапой, будто пытался закопать что-то неприглядное.
Может, им всем требуется какая-то мирная передышка? Пусть и в таком тоскливом месте.
За ее спиной раздался возглас Леса, и она обернулась. Из самого дальнего угла им удалось выудить какую-то крепкую обструганную орясину, даже не тронутую гнильцой, как многое здесь.
– Будет новая ось! – победно заявил Лес. – А колесо вроде осталось цело.
Норма вновь покосилась на небо. Идти в такую хмарь обратно ой как не хотелось. Но ничего не поделаешь.
Геммы с трудом преодолели обратный путь по пересеченной лужами и оврагами местности и вышли на площадь. Та опустела, исчез даже пьянющий рыжий иноземец, ранее отдыхавший в фонтане. Солнце уже клонилось к горизонту, но члены отряда решили не откладывать поход до утра. Лес бодрился изо всех сил, несмотря на то, что его желудок подвывал громче всех.
К синим сумеркам они дошли до застрявшей на дороге кареты. Заваленная на один бок, она выглядела особенно жалкой и всеми покинутой, как почти все в Подрожне. Лошади глядели на геммов с глубокой обидой, отчего Норме вмиг стало совестно. Она даже протянула руку и погладила обеих по носам.
– Мы заберем вас отсюда, – тихо пообещала она, хоть и не была уверена, что кони хоть что-то понимают.
Лес рывком приподнял перед кареты над землей, заставив лошадей испуганно захрапеть. Октав засуетился рядом, выполняя его сумбурные выкрики-указания. Норма спохватилась и бросилась помогать. Впрочем, она могла обойтись без этого – никто из них толком не знал, что нужно делать, и каждый изрядно мешал остальным. В итоге все перемазались в грязи, вымотались до тянущей боли в каждом мускуле, запыхались, успели переругаться и помириться, но все же сменили ось и посадили на нее оба колеса. Лес утвердил их на месте двумя мощными ударами кулака. Норма даже испугалась, что от такого обращения сломается уже обод, но обошлось. Правда, теперь одно колесо почему-то казалось выше другого, но все же они остались довольны собой. Можно ехать – и это главное.
Когда кони тронулись, карета покатилась вперед, переваливаясь и подскакивая на ровной дороге, как хромая. Свежая ось надрывно скрипела, будто ее подвергали пыткам. Лес с гиканьем поскакал вперед, прикрикивая: «А теперь – ужин!»
Норма с тоской обернулась назад, туда, где в паре десятков верст бурлил торговый тракт, но она понимала, что всем им следует передохнуть после такого приключения.
Уже в полнейшей темноте вернулись они в город и добрались до дома, где Октав договорился о ночлеге. Выкликать хозяйку пришлось долго, выглянула она заспанная, в шали поверх ночной сорочки. Махнула рукой, приглашая внутрь, да отправилась обратно на боковую. Оглядевшись, геммы нашли только давно остывший чугунок на столе. Его клейкое содержимое не вызывало ни