* * *
– Город в дерьме и городничий дерьмовый, – резюмировал Лес, когда они вновь вышли на крыльцо белого дворца, совершенно на дворец непохожего. – Не о чем с ним разговаривать.
– И то правда, – с горечью признала Норма. – Тогда как поступим?
Октав в это время пристально оглядывал одну из колонн на фасаде здания. Пристально так, с подозрением.
– Столица, значит, отгрохала, – пробормотал он чуть слышно и добавил уже громче: – По-моему, все очевидно. На эту ночь попросимся в серафимскую церковь, а с утра, если пожар погас, отправимся до тракта пешим ходом. Задерживаться нет смысла.
Это уже звучало как план, а потому обнадеживало.
В церкви их приняли как родных – и опознали в них служащих по глазам и мундирам, и накормили холодным, но довольно вкусным свекольным супом с черным хлебом, и спать уложили в теплой сухой горнице. Местный священник, отец Тимофей, на жизнь не жаловался, за все благодарил серафимов и каждодневный труд, что не давал ему и немногочисленным прихожанам поддаваться печалям. В общем, здесь все было привычно, почти как в монастыре Крылатого Благословения, отчего Норма даже немного расслабилась. Однако уснуть ей все равно не удавалось. Она вся извертелась на топчане в избе для путников и паломников, что строили при многих отдаленных церквях.
– Хватит возиться, – шикнул на нее Октав.
Лес уже вовсю сопел и даже похрапывал, а вот Турмалин по старому обычаю перед сном вновь решил перебрать документы из папки Арсения. Возможно, если бы Норма тоже повозилась с бумажками, она быстрее отошла ко сну.
И хоть она по-прежнему злилась на Октава за резкие слова, все же призналась:
– Никак не спится. Тревожно мне.
– Тебе разве не всегда тревожно?
«Вот же грубиян!» Ей захотелось его укусить, да посильнее.
– Ладно. – Октав со вздохом отложил бумаги и потер переносицу. Добродушный отец Тимофей принес им свечи, и в их мерцании профиль бывшего инквизитора обрел золотую окантовку. – Один экзекутор научил меня хитрому приему, как обмануть беспокойный разум. Закрывай глаза.
Норма из вредности распахнула их еще шире, таращась в дощатый потолок избушки.
– Закрывай, говорю, – буркнул Октав, и она, фыркнув, подчинилась. – А теперь вспоминай приятные вещи. Что-то, что тебе нравится. Это может быть что угодно, но вспоминать их нужно строго по белявской азбуке. Сначала на «аз», потом на «буки», «веди», «глаголь» и дальше, дальше, пока не уснешь.
Лазурит улеглась поудобнее, повернувшись на бок и прижав кулаки к груди.
Приятные вещи на «аз»? Что бы это могло быть?
На ум очень долго ничего не приходило, только какая-то чушь вроде «аналитики», «антологии» и «астролябии», но сердце чуяло – это все не то. Наконец Норма вспомнила кое-что.
– Аркебуза! – произнесла она вслух.
И почти мгновенно провалилась в сон.
* * *
На следующее утро трое геммов и кошкан, который каким-то чудесным образом привел свою шерсть в порядок, решительно отправились на север, к выходу из города. Лес пристально вгляделся в даль и принюхался, но никаких признаков давешнего пожара не заметил.
– Похоже, путь чист, – сообщил он Октаву и Норме. Те лишь кивнули в ответ.
Дорога была сухая и ровная, только кое-где попадались сосновые шишки и мягко пружинил под ногами ковер из прошлогодних иголочек. Между деревьев уже вовсю зеленела молодая трава, а на ветвях топорщились свежие отростки, похожие на задиристо оттопыренные пальцы.
Но не прошли они и сотни шагов, как Норма вдруг ахнула и остановилась. Лес обернулся и сначала не увидел ничего необычного. Но потом опустил глаза и выругался.
– Да как ты, в конце концов, умудрилась! – выдавил, едва подавив желание заржать, как заправский жеребец.
– Я не… Я не…
От ее левого ботфорта отвалилась подошва. Как была – с подкованным каблуком, со всеми гвоздями разом, и теперь его незадачливая сестренка стояла белым шерстяным чулком на земле.
– Так не пойдет. – Октав нахмурился. – Нам предстоит дальний переход, босиком никак нельзя.
– Может, сядешь на Фундука? – предложил Лес, но Норма только помотала головой, глядя себе под ноги и сжимая кулаки. Видимо, все еще боялась с него упасть.
Тогда Лес полез в свою сумку. Вещей там было немного, зато горловину котомки стягивал тонкий провощенный шнур. Он выдернул эту веревку и, приложив подошву обратно к сапогу, чтобы мелкие гвоздики попали на свои места, быстро примотал их друг к другу. Норма в это время балансировала на одной ноге, поддерживаемая Октавом.
– Вот. – Яшма победно отряхнул ладони. – Если что-то нельзя починить с помощью веревки, вам нужно больше веревок! Какое-то время протянешь.
– Спасибо, правда, – шмыгнула она носом. – Теперь я готова, идем!
– Не идем.
Оба они обернулись на Октава. Тот с ничего не выражающим лицом обхлопывал свой мундир и плащ.
– Я забыл документы, – прошелестел он еле слышно. – Все бумаги Арсения. Видимо, в церкви. Бесово отродье, я ведь никогда ничего не забываю!
Норма издала странный звук – что-то среднее между придушенным хихиканьем и кашлем. Лес даже не нашелся что сказать. На возвращение драгоценных бумажек ушла еще часть дня, потому как Норма старалась передвигаться осторожно, чтобы ее сапог не развалился снова. Лес вызвался метнуться туда и обратно верхом на Дуке, но Октав слишком опасался, что он захватит не все, и ушел один. Сестра присела на обсыпавшуюся завалинку какого-то дома и устроила подбородок на ладонях.
– Надо было позвать с собой Хасана Курута. Он ведь просил нас…
– Этого проходимца? – усмехнулся Лес. – Да сам выберется, ты же видела – дорога открыта. Просто кто-то очень любит прибедняться.
Она покачала головой.
– Не все так просто. Здесь будто каждая мелочь против нас.
Еще час они костерили Подрожну на все лады, выискивая в ней все больше и больше недостатков, и, когда Октав вернулся, были полны какой-то злой энергии, чтобы покинуть ее сию же минуту.
– Даже если по пути нам встретится огромная отара овец… – запальчиво начал Лес.
– …даже если на нас налетит облако комаров, – подхватила Норма.
– …да даже если сверху свалится комета, – Яшма вскинул кулак, – ни шагу назад! Идем!!! Прочь из Подрожны!
Фундук, уловив общее настроение, крутанулся на месте и игриво цапнул себя за кончик хвоста.
– Прочь! – Сестра чуть не подпрыгнула, но вовремя вспомнила о подвязанном сапоге.
Но Октав их энтузиазма отчего-то не разделил. Он окинул отряд взглядом и медленно проговорил:
– Мы никуда не уходим.
– Это почему еще?! – завопил Лес. – Ты что, самогону успел дерябнуть или местных семечек полузгать, болезный?! Опомнись!
– Мы никуда не уходим, – повторил Турмалин, – потому что город – средоточие катаклизма греха. Я только что это понял.
– Сам