Путин или Сорокин?
Дух времени: кто его автор? Политика в зеркале искусства и масс-медиа.
В мире каких смыслов и главных героев живет современный читатель и зритель?
Кто лучше выражает абсурд и эгоцентризм начала XXI века, политик или художник? Кто главнее в определении смысла жизни миллионов: Владимир Путин или Владимир Сорокин, президент Трамп или музыкант Шнуров?
Белые мужчины с архаическим представлением о вертикали власти. Консервативный ядерный электорат Америки и России, его фрустрации и надежды, сходство и различие.
Цинизм и выдуманный мир: где пределы политической фантазии «смысловиков» Кремля и Белого дома? Пропаганда и социальные сети.
Тему обсуждают философ Аркадий Недель и критик, журналист Андрей Архангельский.
Елена Фанайлова: Представление о духе времени – один из важнейших концептов Новейшего времени. Мне больше нравится выражение Мандельштама “шум времени”. Принято считать, что топ-модели, кинозвезды, балерины, а также политики в ХХ веке становятся главными медийными образами, выражающими дух времени. Аркадий написал статью «Психоделик Путин», которая вызвала разные споры. Я считаю, что это некоторый перевод разговора в область мистического, сакрального, но вы полагаете, что Путин – один из главных трендсеттеров, человек, хитро связанный с образом современности?
Аркадий Недель: Да, или образ современности моделируется по нему.
Андрей Архангельский: Трудно сказать, что в начале. В руках у руководителя такой страны есть механизмы, чтобы смоделировать эту ситуацию до такой степени убедительно, чтобы казалось: именно в этом дух времени и состоит, все само так сложилось. Очень важная задача пропаганды – сделать так, чтобы у людей было ощущение, что по-другому и быть не может. Конечно, это иллюзия. Владимир Путин – первый телевизионный в полной степени руководитель страны. О Ельцине, особенно к концу его срока, нельзя сказать, что он стремился к экрану. Скорее, он его избегал, он предпочитал какое-то участие, но никаких многочасовых встреч не было. Владимир Путин чувствует себя в телепространстве очень органично и хорошо, конечно, когда там нет оппонентов, а их, естественно, нет.
Аркадий Недель: И это еще один аргумент в поддержку того, что Владимир Путин является психоделиком. Когда вы смотрите хорошее кино, вы не задумываетесь, кто его сделал хорошим, не анализируете драматургию, работу режиссера, операторскую работу, это потом. Это психоделическая ситуация. Кто делает психоделика Путина – не так важно. У нас есть продукт, сделанный очень хорошо. Его личного участия там много. Он обаятельный человек, у него есть талант расположения к себе собеседника. Посмотрите его интервью, например, интервью с американской журналисткой Келли Меган, недавнее интервью журналистам «Таймс», и так далее.
Елена Фанайлова: Мы недавно делали передачу о массмедийном образе Путина, и все сошлись на том, что это человек, которого нет, я даже вынуждена была назвать передачу – «Путин, которого нет». Вы говорите в своей колонке, Аркадий, что о том, какой он человек, видимо, знают только его близкие люди, а мы не можем знать, насколько он в реальности добр, зол, сентиментален или бесчувственен. Он как бы образует белое пятно, куда мы в состоянии направить свои проекции. В этом смысле к нему можно относиться и как к фигуре абсолютного зла, а можно как к фигуре абсолютного добра: «поднял Россию с колен, при нем люди стали жить лучше», или «убийца демократии, агрессор».
Андрей Архангельский: Нас не должно волновать, каков правитель на самом деле. Какая нам разница, если механизмы работают? Ведь главное в XXI веке, как мы ориентируемся на демократические каноны. Эти механизмы должны сдерживать и противостоять любым личным побуждениям, если человек руководствуется законами и нормами. Но у человека, руководящего страной уже более 20 лет, это типично для России, личное становится важнее. Мы недаром существуем в системе сигналов, мы приучены. Мы не существуем в системе прямых отношений, мы существуем в системе намеков, ориентируемся на чувства в первую очередь главы государства, пытаемся их разгадать. Это совершенно другая система отношений с обществом. И это главная проблема, потому что мы живем не в рациональном мире, а в иррациональном измерении, мы все время должны угадывать, что означает это слово, должны разгадывать эти загадки. В этом смысле мы существуем в другом пространстве.
Аркадий Недель: Но это история про любого политика. Мы понятия не имеем, какой на самом деле Дональд Трамп. Мы знаем того Трампа, которого играет Трамп. У меня есть текст, где я говорю, что Трамп – это последний литературный персонаж американского постмодернизма. Трамп вышел из американских постмодернистских романов. Он не читал эти романы, скорее всего, но это не важно, эти романы читали те, кто делает фигуру, персонажа под названием Дональд Трамп.
Андрей Архангельский: Не совсем соглашусь. Трамп сделал сам себя до этого, это его бизнес-карьера. Трамп – это трикстер для американского общества на протяжении 20 лет, они его знали, были с ним знакомы, и для него президентство – это новая роль. Но люди знали, что это за человек, в этом смысле их нельзя сравнивать.
Аркадий Недель: Трамп – талантливый человек, безусловно. Но и Путин в этом смысле сделал себя сам, его никто не делал.
Елена Фанайлова: На ранних этапах становления Путина довольно заметно, что его делали. Потрясающая телехроника, где они с Ельциным стоят в трениках где-то в Барвихе, в фильме Манского, и этот эпизод вызывает смех в зале, потому что они стоят просто как два лоха, пацаны из 90-х. А дальше телевидение уже делает героя, который идет по ковровой дорожке в Кремле.
Андрей Архангельский: Вспомните, представителем чего был Владимир Путин, когда он только пришел к власти в 2000 году. У него было спецслужбистское прошлое, но ни у кого не вызвало сомнений, что это представитель модерна, он поведет страну вперед. Он пришел к власти в 48 лет, ни один из руководителей России или Советского Союза не был так молод. В некотором смысле это была даже противоположность Ельцину, который был архаизмом по сравнению с ним, приветом из советского времени, устаревшим вариантом. Этот модерн продолжался в течение десяти лет, ни у кого не было сомнений, что это немного консервативно, немного с гайками, но модерн. И вдруг этот модерн закончился и сменился на совершенно сознательную архаизацию. Как могла произойти такая резкая смена модерна на архаику? Я