В 1798 году появились законы об иностранцах и мятежах. Как результат: президент США наделялся правом по собственному усмотрению выгонять из страны иностранцев, которые не соблюдали американские законы или представляли опасность для страны. Кроме того, закон о мятежах подразумевал большие штрафы или даже тюремные сроки за «любые ложные, скандальные или оскорбительные публикации против правительства…» [23]. К слову, закон Клишаса о блокировке пользователей e-mail-сервисов и мессенджеров, распространяющих запрещенную в России информацию – это во многом списанная домашняя работа с американского закона XVIII века. В эпоху пребывания Джефферсона у власти (1801–1809) федералистские ограничения были сняты Биллем о правах, которому президент США остался верен, и чем широко пользовались его противники, критикуя и нападая на главу государства в прессе, чья свобода на тот момент была практически безграничной [24].
Но так или иначе, противостояние этих двух политических, или шире – идеологических тенденций, в Америке никогда не заканчивалось. Уже в наши дни вспомним неоконов, таких, как Пол Вулфовиц (тот самый, которому всем миром собирали средства на новые носки) [25], Дик Чейни или заместитель главы администрации президента Карл Роув, получивших власть при Буше-младшем. Вулфовиц учился у Лео Штраусса, немецкого политического философа-имигранта, который внушил своему ученику идею о двух истинах или двойном стандарте: для народа и для элиты.
Если попытаться отследить глубинные корни сегодняшних волнений в США, в первую очередь BLM-движения, то станет вполне очевидным: речь идет отнюдь не только о расовом вопросе, расовых язвах, которые в Америке полностью пока не вылечены, а об очередной волне противостояния (условно) наследников Гамильтона и Джефферсона. Формально, наверное, президент Трамп принадлежит скорее «гамильтонианцам», поскольку выступает за сильное государство и известные ограничения демократических свобод, точнее – той постдемократии, принявшей форму тотальной политической корректности и того террора, который развернут ее именем в последние месяцы против любых несогласных, политиков и интеллигенции. Мы все читали «Письмо 150», подписанное американскими интеллектуалами, где они предприняли робкую попытку договориться с BLM-щиками о диалоге, однако, тщетно. В то же самое время было бы ошибкой считать Трампа антидемократом, как тот же Гамильтон или Вулфовиц, как и видеть в BLM-движении исключительно «новое джефферсонианство».
То, что происходит в Америке сегодня, – это лобовое столкновение двух революционных движений, которые открыто ведут между собой войну, но, что важно, не только за политическую власть, но и за «библейский» статус Америки в будущем. Рассмотрим это подробнее.
2. Цензура мифа
Возможно, за период ковидного карантина у американцев накопилось много негативной энергии, которая требовала своего выхода. Но после непреднамеренного убийства полицейским Дереком Шовеном афроамериканца Джорджа Флойда последнего хоронили в позолоченном гробу, стоимостью в $30 тыс., который везли на карете. Похороны стали чуть ли не государственными. До него с подобными почестями, если учесть, что это афроамериканец, хоронили в июле 1971 года Луи Армстронга. Но, согласитесь, между человеком, совершавшим вооруженные грабежи, и великим музыкантом Армстронгом есть разница.
После похорон США, а затем и часть западного мира, захватывает волна протестов Black Lives Matter. Протестующие не представляют однородную массу, в протестах участвуют самые разные группы населения – от мирных и вполне законопослушных граждан, желающих выразить свое недовольство действиями полиции, до таких же грабителей, коим был сам Флойд, ныне национальный герой. Разумеется, Дерек Шовен поступил, мягко говоря, не по закону. Душить безоружного, в наручниках Флойда было преступлением. К слову, жена Шовена сразу же после его ареста подала на развод, что мне напомнило 1930-е годы в России, когда жены (не все, конечно) отказывались от мужей-врагов народа. Сегодня любовь – социальный феномен, а не личный. Любить «негодяя» больше нельзя.
Смерть Флойда мгновенно вызвала настоящую Kulturkampf, не хуже той, что в свое время развернулась между канцлером Бисмарком за установление государственного контроля над Римско-католической церковью.
Президент университета Миннеаполиса Скотт Хэгэн учредил стипендию им. Джорджа Флойда, началась мгновенная переоценка культурных и политических ориентиров. По горячим следам HBO Max, стриминговая платформа, принадлежащая WarnerMedia Entertainment, наложила запрет на культовую для американской культуры картину «Унесенные ветром» (1939) реж. Виктора Флеминга под тем предлогом, что она показывает рабство в выгодном свете. Ну это как если запретить к показу «Семнадцать мгновений весны» (1973) на том основании, что в этом фильме немцы показаны как умные и даже симпатичные противники. Недовольство цензоров вызвали второстепенные персонажи киноленты, в частности служанка Мамушка в исполнении Хэтти Макдэниэл. То, что благодаря этой роли афроамерианская актриса стала первой в истории Голливуда, то есть в реальной жизни, получившей «Оскар», в расчет не берется. Для справки: фильм по роману Маргаретт Митчелл далеко не единственный, оказавшийся «идеологически вредным». Сняли со стриминговых платформ скетчкомовский сериал «Маленькая Британия» (2003–2006) реж. Дэвида Уолльямса и Мэтта Лукаса, где в сатирической форме изображены трансвеститы и чернокожие персонажи. Несколько дней назад комику Ли Френсису пришлось извиняться за то, что в своем телешоу Bo’ Selecta он в 2002 году <sic!>, почти двадцать лет назад, изображал таких известных чернокожих медиаперсон, как Майкл Джексон, Крейг Дэвид, Мел Би и проч. Это примерно, как если бы Максим Галкин стал прилюдно извиняться за пародию на Григория Лепса. Все, шутки кончились!
Кажется, что в Советском Союзе брежневской эпохи свободы слова было больше. В форме юмора и сатиры допускалась критика отдельных, а на самом деле довольно многих аспектов развитого социализма. Известные комедии, того же Эльдара Рязанова, могли пропускать через ножницы, но не запрещали. Комики были в почете, за анекдоты про самого Брежнева публично каяться не заставляли.
«Унесенные ветром» не просто культовый фильм, это национальный этиологический миф, описывающий паттерны того, что мы называем «Америка». Цензурирование этой ленты не просто очередной зигзаг террора политической корректности, своего рода эстетического маккартизма, не оставляющего сомнений в том, что Голливуд – политическая фабика, мощности которой, несомненно, позавидовал бы Идеологический отдел ЦК КПСС, – это нечто большее и тревожащее. Цензура мифа или его развенчание (что в данном случае две стороны одной медали) – это всегда начало революции, большего или меньшего масштаба. Вспомним горбачевскую Перестройку: снятие сакрального