В какой-то момент я вдруг поняла, что обдумываю предложение графа вполне серьезно. Сейчас меня даже не слишком беспокоило, насколько аморально будет выглядеть мой поступок в глазах окружающих. Им всю дорогу было плевать на меня, и точно так же мне плевать на их мнение. Если я буду под защитой графа, никто не посмеет оскорбить меня. А уж ухмылки за спиной я как-нибудь переживу: соседи и сейчас ухмыляются.
***
Ночь я спала просто отвратительно: мне было страшно. И я не знала, чего больше боюсь: того, что последует за моим «да», или того, что граф передумает. Я уже жалела, что даже не попыталась поговорить с ним, когда мы были вдвоем. Я не знала об этом мужчине ничего: ни хорошего, ни плохого. По сути, он мог оказаться таким же скотиной, как и мой муж. Только у него было еще больше власти.
Вспоминала, как он сидел за столом вполоборота к окну, и зимний холодный свет четко очерчивал профиль. По крайней мере, он моется: волосы чистые, пусть и собраны в небрежный хвостик. И еще… от него не воняет. Тут я вспомнила запах мужа и невольно передернула плечами от омерзения.
Если смотреть со стороны, он симпатичнее, чем Рудольф, моложе и не кажется злобным. Но ведь… От секса, как известно, бывают дети. Не думаю, что здесь судьба незаконнорожденных детей будет слишком радужной. Так что, если я надумаю стать содержанкой, нужно будет торговаться до последнего и обсудить каждую мелочь.
И потом: если я надумаю согласиться, как я дам ему знать? Я даже не знаю, в каком районе находится тот самый заброшенный дом, где он решил поселиться. Мне что, нужно самой идти туда? Или что?!
***
Следующее утро началось с сюрприза. А точнее: с очень странного разговора с бароном. Я, как обычно, принесла ему завтрак, но он, равнодушно отодвинув тарелку, попросил:
— Сядь, Клэр. Нужно кое-что обсудить.
Я послушно уселась напротив и замерла в ожидании. Мне было важно услышать, что он скажет. Молчал свекор долго, а когда, наконец, заговорил, то почти в точности повторил все мои ночные мысли:
-- Ты еще молода, девочка… Но, думаю, ты понимаешь, что я не смогу защитить тебя от Рудольфа. Вчера я ответил графу так, как должен был ответить… Да, как должен… – он помолчал, вздохнул и продолжил: – Жить без брака – большой грех… Но, по крайней мере, ты будешь жить. Подумай об этом, Клэр. А я слишком стар и беспомощен, чтобы суметь защитить тебя. Помни об этом… Ступай. Ступай и хорошенько подумай.
Свекровь ждала меня за накрытым столом. Разговор с госпожой Розалиндой был продолжением вчерашних ее бесед. Она явно слышала через щель непристойное предложение графа и, боясь лишиться хозяйки в доме, вслух рассуждала о том, что: “...неисповедимы пути Господни”, что если “...Бог кого сочетал волей своей, человек да не разлучит”, что сын ее, по сути, хоть и вспыльчивый, но отходчивый и добрый.
-- Конечно, если супруга молодая не подчиняется, тут любой муж огневается. А если к нему с любовью и лаской, то и он ласков будет. А что наказал он тебя… Ну так сама и виновата – перечила мужу!
Меня раздражало ее бессмысленное бормотание, и, не доев завтрак, я поднялась к себе: слушать этот зудеж было просто невыносимо. В самой атмосфере дома повисло такое напряжение, что, казалось, воздух можно ножом резать. Поэтому, когда перед обедом в дверь сильно застучали, я испытала странное облегчение: по крайней мере, сейчас все разрешиться.
Это действительно был граф, который торопливо скинул свой тяжелый плащ прямо на пол, даже не дождавшись, пока его подхватит Нина. И, оглядев обеденный стол, накрытый для меня и свекрови, обошелся даже без
приветствий, коротко спросив:
-- Где комната барона?
-- По лестнице на третий этаж, – коротко ответила я.
Госпожа Розалинда еще неуклюже выбиралась со своего места, чтобы поприветствовать графа, когда он стремительно прошел мимо нас и торопливо зашагал по лестнице.
Притихшая свекровь молча плюхнулась на место и принялась нервно и растерянно отщипывать кусочки от лепёшки, складывая их на еще пустую тарелку. В глаза мне она смотреть не хотела или боялась. Ее можно было
понять: владелец графства, обласканный королем, не чета нищей баронессе. Её мнение никто учитывать не будет.
Я даже испытала слабое злорадство: пусть почувствует, каково это, когда ты ничего не можешь решить в собственной жизни.
Я слабо представляла, о чем разговаривают мужчины. Есть тоже не могла, потому суп медленно остывал на столе. А госпожа Розалинда, сложив руки и прикрыв глаза, тихонько бормотала молитву. Время тянулось невыносимо медленно. Мне казалось, что прошло уже несколько часов, когда сверху башни неожиданно раздался крик:
-- Клэр! Клэр, поднимись сюда! – отразившись от стен лестницы, голос звучал искаженно, но все ж я понимала, что это зовет граф.
Розалинда нервно вздохнула, перекрестилась и, испуганно глядя на меня, прошипела:
-- Ну, чего застыла? Слышишь же: тебя зовут! Ступай уже!
Глава 50
Бегом поднимаясь по лестнице в комнату барона, я совершенно не представляла, чего ожидать. Они поссорились, подрались, и граф в гневе убил старика?! Или предложил больше денег, и свёкор согласился? Или есть еще какие-то варианты? Сердце прыгало, как заячий хвост, и я изрядно запыхалась.
В комнате барона все было как обычно: тихо и пусто. Только на кровати удобно сидел граф Освальд фон Ваерман и внимательно рассматривал собственную руку. Точнее, единственный массивный перстень-печатку. Он даже потер его большим пальцем другой руки и дунул, убирая невидимую пылинку. Его светлость старательно делал вид, что он тут ни при чем.
-- Клэр, тебе стоит пойти и собрать вещи, – голос свекра был сух и сипловат. Он повернул лицо в сторону и даже прикрыл глаза, как будто не желая видеть меня.
-- Вы думаете, господин барон, что это разумное решение? Может быть, стоит сказать баронете?.. – неожиданно вмешался