Ангелина стонет, и я с ней вместе. Вершинка сразу твердеет, торчком становится. Пальцами зажимаю, оттягиваю. Платье с плеч стягиваю, соски наружу вырываются.
Они оба торчком стоят, и у меня член в штанах синхронно дергается. Сука, хоть бы не кончить раньше времени.
Ангелина с разведенными ногами так охуенно смотрится. Разрез на платье достаточно высокий, удобно, можно платье не снимать.
Смотрит в глаза, губу прикусывает. Руки у меня на плечах лежат, и я медленно на колени опускаюсь.
Ее зрачки расширяются, в глазах недоверие, настороженность. Сомневается во мне моя любимая...
Подтягиваю ближе за бедра, языком прохожусь по полоске ткани между ног. Она и так мокрая, еще я добавляю. Ангелина вскрикивает и за мой затылок хватается.
Смотрю на нее снизу вверх, языком перемычку поддеваю. Она смотрит круглыми от шока глазами
— Демьян, — шепчет потрясенно, а я вокруг горячего розового входа языком кружить начинаю.
Ее соки с моей слюной смешиваются, яйца поджимаются, когда я ее вкус вспоминаю.
Сладкая моя Ангел, пиздец какая сладкая.
— Демьян, — она уже не шепчет, стонет. Пальцами в затылок вцепилась, интуитивно меня направляет, как ей надо.
Смазываю пальцы ее влагой, осторожно двумя вхожу. Языком нахожу бугорок между мокрыми вылизанными складочками, Ангелина кричит и выгибается.
Да, я все помню, милая, помню, что это твое самое чувствительное место. Та кнопка, нажав на которую, ты получишь гарантированный оргазм.
Посасываю клитор, двумя пальцами трахаю мокрую девочку, и она совсем быстро сдается. Запрокидывает голову, воздух со свистом втягивает. Хочет колени свести, но я не даю. Царапает ноготками мою голову — волосы ищет, чтобы уцепиться. Но я слишком коротко стригусь.
Она сама на пальцы насаживается. Раз, второй, третий. Поднимаюсь с колен, пальцами в промежность толкаюсь. Влага хлюпает, Ангелина стонет.
Наклоняюсь, втягиваю губами сосок и посасываю.
— Да, Демьян, да, — сипло стонет Ангелина, взвивается и обмякает, держась за плечи.
— Хорошая моя девочка, молодец, — целую в приоткрытый искривленный в крике рот. Языком внутрь проталкиваюсь. — Помнишь, какая ты вкусная?
Она только дышит тяжело, пока я соски большими пальцами вдавливаю. И тогда я озвучиваю вслух то, что крутится на языке.
— А теперь ты, Ангел. Пососи мне.
Она кивает, обняв за шею, дышит в ухо. И мне пиздец хорошо от того, что она так ярко кончила.
Сползает с пьедестала, опускается на колени.
— Подожди, — останавливаю. Разворачиваюсь, опираюсь на пьедестал. Беру ее за подбородок и вверх приподнимаю. Говорю хрипло, глядя в глаза: — Соси как ты умеешь.
Она молчит, руками по ширинке шарит. Хочет расстегнуть ремень, путается. А у меня выдержки уже нихуя нет.
Одной рукой ширинку расстегиваю и член вынимаю, другой Ангелину к нему подталкиваю.
Девчонка не успевает рот открыть, а я уже ей член всовываю. Она от неожиданности зубами меня прикусывает, надавливаю на щеки.
— Не кусай, Ангел. Соси. Как ты мне лежачему сосала.
Она кладет руки мне на бедра и принимает в себя мой закаменевший стояк. Он полностью не входит, но я не давлю.
Ангелина на мне лежачем хорошо натренировалась. Потом, в приступах жесточайшей ревности, я представлял, как она Артуру отсасывает. А сейчас мне похуй.
Главное, она сейчас передо мной стоит на коленях. Из разреза выглядывают стройные белые ноги. Одно это заводит пиздец.
Платье стянуто с плеч до локтей, чашки бюстгальтера сдернуты вниз. Соски торчат наружу тугими напряженными горошинами.
Она снова возбуждена, так всегда было.
Мы оба с ней любили ласкать друг друга ртом. Но я еще тогда до ломоты в паху хотел сделать с ней это стоя.
Стоя вбиваться в сладкий влажный рот. Смотреть сверху вниз, как она обхватывает припухшими губами член, чувствовать, как скользит язычком по каждой венке.
Знала бы она, сколько раз я ее такой представлял. Сколько литров спермы на нее вылил.
Ангелина расслабляет горло и пропускает член глубже до упора. Я учил ее, под себя делал. Главное, не думать, что там тот гондонище тоже был...
Нахуй его, сейчас это мой Ангел. Только мой.
Тонкая рука с изящными пальчиками соскальзывает с бедра и ныряет в разрез. Она сейчас ласкает себя там, размазывает хлюпающую влагу по набухшим мокрым складкам. От представленной картины в ушах нарастает гул, в глазах темнеет.
Еле успеваю выдернуть член из рта Ангелины — она никогда не любила глотать сперму. Член взрывается белесой жидкостью. Она выстреливает тугими струями на грудь и шею девчонки.
И хоть ноги еще мелко трясутся от охуенного оргазма, наклоняюсь и поднимаю ее с колен.
— Иди сюда, моя охуенная, — накрываю ртом опухшие губы.
Поднимаю на руки, несу в спальню. Она рвано дышит, судорожно сглатывает.
Целую глаза, лоб, скулы. Ангелина поднимает руку и нерешительно трогает лицо.
— Ты побрился, Демьян?
Трусь гладко выбритой щекой о нежную кожу.
— Конечно, Ангел. Я ждал тебя. И не надейся, что это все. Мы только начали.
Глава 19
Ангелина
Я забылась. Попалась в очередной раз.
Потерялась окончательно между оргазмами, стонами, всхлипами и хриплым голосом Демьяна.
Повелась на его слова и ласки.
Позволила втянуть себя в такой затяжной секс-марафон, который был у нас раньше.
Когда кожа к коже. Когда он не выходил из меня даже между забегами. Я не забыла, что голодный Демьян способен заниматься сексом несколько часов подряд, прерываясь лишь на минутные перерывы.
И я с головой провалилась в этот омут. Отвечала, сама целовала, ласкала и гладила. Кричала, выгибалась и просила еще... Господи, как стыдно...
Потеряла счет часам, и когда опомнилась, Демьян спал. Обнял меня, прижал спиной к груди и уснул, зарывшись лицом в мои волосы.
Наверное, я тоже задремала. И как только открываю глаза, первой мыслью простреливает — Миланка!
Хватаю телефон и холодею. Несколько пропущенных звонков от Кати. Я их не слышала, потому что телефон стоит на беззвучке.
Трясущимися руками открываю мессенджер, там сообщение.
«У Миланки поднялась температура, звонила тебе, ты не на связи. Тридцать семь и восемь, дала сироп».
И все. Отправлено полчаса назад.
Меня бросает в жар. Господи, мой ребенок болен, а я здесь... От отвращения к себе тошнит.
Стараясь не разбудить Демьяна, выползаю из его объятий. Пробираюсь в душ, плотно закрываю дверь и набираю Катерину.
— Катюш, извини, что не ответила. Как Миланка?
— Выпила сиропчик и спит, — голос у Кати