Юэ Цинъюань вернулся к раздаче распоряжений. Даосам из обители Тяньи следовало, рассыпавшись по берегам реки Ло в местах, где хребет Майгу уже дал о себе знать, позаботиться о простых людях. Следующей настала очередь его собственной школы. Задумавшись на мгновение, Юэ Цинъюань решил:
– Когда первая волна демонов южных земель прорвёт барьер, их встретят адепты пика Байчжань.
Их набралось от силы четыре десятка человек, и кто-то не удержался от вопроса:
– Большинство демонов южных земель – полузвери, сила которых не знает себе равных; смогут ли какие-то сорок человек противостоять подобному натиску?
Да как они смеют подвергать сомнению боеспособность адептов пика Байчжань!
Лю Цингэ молча поставил ногу на ближайший булыжник, при этом ледяной ветер тотчас принялся играть с его белыми рукавами, чёрными волосами и кисточкой меча. Вместо того, чтобы ответить усомнившемуся в их силах, он холодно бросил своим адептам:
– Тот, кто не уничтожит хотя бы тысячу этих тварей, может проваливать на пик Аньдин.
– Будет сделано! – в унисон ответили все сорок.
– Зачем же так принижать пик Аньдин… – проблеял за его спиной Шан Цинхуа.
В самом деле, чем провинилась служба доставки? Многая лета логистике!
Раздавая указания, Юэ Цинъюань, само собой, не обошёл вниманием другие пики: Цюндин, Сяньшу, Цяньцао и прочие – все получили задания и заняли свои позиции. Видя, что Ло Бинхэ не торопится следовать примеру главы школы, Шэнь Цинцю не удержался от вопроса:
– А ты, скольких ты привёл с собой? Тебе не надо раздать им приказы?
Стоило ему открыть рот, как у него возникло чувство, что бесчисленное количество ушей навострились, чтобы с затаённым дыханием ловить каждое его слово, – даже шепотки мигом стихли, лишь три оказавшиеся неподалёку грациозные сестрички-даоски, одинаковые, как капли воды, сдавленно хихикнули в унисон.
– Всех, кого смог, – просто ответил Ло Бинхэ. – И задачи у них – проще некуда. – Обернувшись, он указал на Ша Хуалин и Мобэй-цзюня. – Предоставьте ей разобраться с Цзючун-цзюнем, ему – со зверьём.
…Что, опять науськивание детей на отцов? Чего уж проще…
– А остальные?.. – поинтересовался Шэнь Цинцю.
– Разумеется, – торжественно кивнул Ло Бинхэ, вновь расплываясь в счастливой улыбке, – я позабочусь об учителе.
Отовсюду тотчас послышалось смущённое покашливание, и у Шэнь Цинцю возникло чувство, что он вот-вот провалится сквозь землю со стыда.
С треском захлопнув веер, он стиснул его в руке и, убедившись, что на лице застыло всё то же бесстрастное выражение, строго распорядился:
– Учителю нужно перемолвиться парой слов с бывшим главой пика Аньдин, а ты пока что употреби это время на то, чтобы обсудить тактику с прочими главами школ.
Не дожидаясь реакции со стороны окружающих, он, едва договорив, сорвался на бег. Схватив Шан Цинхуа за шиворот, он бесцеремонно оттащил его, словно дохлую свинью, под стоящее чуть поодаль дерево.
– Почему ты до сих пор жив? – без предисловий потребовал он у него. – Ты же должен был двинуть кони ещё восемь сотен глав назад! Почему Мобэй-цзюнь тебя не прикончил?
– Шэнь-дада, – отозвался Шан Цинхуа, поправляя воротник, – тебе стоило бы помереть ещё раньше меня, однако вот он ты – живой и ещё более энергичный, чем прежде. И у тебя ещё хватает совести спрашивать у меня такое?!
Хлопнув себя по лбу, Шэнь Цинцю испустил глубокий вздох.
– Братец Стреляющий В Небеса, великий эксперт Самолёт ты наш, не пойму, тебя что, в детстве недолюбили? Зачем ты, спрашивается, сделал из Шэнь Цинцю обездоленного сироту, над которым издевался какой-то извращенец? Тебе что, доставляет особое удовольствие переливать сопли из стакана в стакан?
– Чем трагичнее предыстория, тем популярнее персонаж, – невозмутимо отозвался Шан Цинхуа.
– Хрень собачья! – прошипел Шэнь Цинцю. – О какой популярности ты говоришь после двух длиннющих тредов, под завязку набитых громогласными требованиями его кастрировать?
– Так это всё потому, что в итоге я зарубил его предысторию, – пояснил Шан Цинхуа и добил следующим аргументом: – Ты ещё скажи, что Бин-гэ недостаточно популярен, невзирая на все страдашки!
Подумать только, после всего этого он не стыдится использовать Ло Бинхэ в качестве примера! Хлестнув его веером, Шэнь Цинцю потребовал:
– Признайся, тебе просто нравится измываться над детьми!
При этих словах в его сознании тут же всплыли непрошеные образы убитого горем маленького Ло Бинхэ, который, стоя на коленях, поднимает с пола чашку; хрупкой фигурки, что бежит вверх по лестнице, сгибаясь под тяжестью вёдер с водой; сжавшегося в комочек в углу дровяного сарая ребёнка, дрожащего от холода, – и сердце налилось невыносимой горечью. Чтобы излить её, Шэнь Цинцю срочно требовалось избить кого-нибудь причастного ко всем этим злодеяниям – и, на его счастье, главный виновник стоял прямо перед ним!
Глядя на перемены в его лице, Шан Цинхуа потрясённо пробормотал:
– …Братец Огурец, это что ещё за выражение лица? Вот только не говори мне, что у тебя за него сердце болит! Чёрт, да я всегда считал тебя непрошибаемым типом, который ни за что не сдаст своих позиций! И, кстати, был уверен, что ты натурал!
Не удержавшись, Шэнь Цинцю таки пнул его.
– У меня нет времени на твои бредни. Живо колись, как нам одолеть Тяньлан-цзюня!
– Это ещё зачем? – возмутился Шан Цинхуа. – По-твоему, он недостаточно настрадался? Да и, по правде, не уверен, что я сам знаю, учитывая, что так толком и не проработал детали его образа…
– Сам подумай, – одёрнул его Шэнь Цинцю, – если его не побить, то вволю настрадаемся мы с тобой, так что лучше бы тебе напрячь мозги и что-нибудь придумать. В конце концов, ты ведь творец логики этого мира – так что твои соображения и должны служить ему законами!
Так и не успев договорить, он услышал голос Ло Бинхэ:
– Учитель, вы уже побеседовали? Если да, то нам пора выдвигаться.
Чёрт, даже пяти минут дать не удосужился!
– …Выдвигаться? – тут же обернувшись, переспросил Шэнь Цинцю.
– Мы с главой школы Юэ подумали, что самым лучшим будет послать за Синьмо человек десять из разных школ. Учитель пойдёт? Я пойду, если вы присоединитесь.
– Хорошо, – отозвался Шэнь Цинцю. Немного поколебавшись, он указал на Шан Цинхуа: – И его тоже прихватим.
С лица Шан Цинхуа от испуга схлынули все краски, а брови нервно дёрнулись, однако Шэнь Цинцю уже умчался прочь, не обращая внимания на его мольбы о пощаде. Лю Цингэ и его адептов оставили на льду охранять реку. Пройдя мимо него, Шэнь Цинцю внезапно вернулся, полушутливо бросив:
– Раз твои ученики, шиди, должны убить по тысяче, то с тебя причитается по меньшей