Она подрабатывала официанткой в баре, потом взяла на себя обязанности уборщицы в супермаркете. Мама частенько давала мне немного денег, говоря, чтобы я спрятала их подальше и никому об этом не говорила. Отец тоже сначала старался справиться с зависимостью. Но не смог. Все чаще он кричал на маму, чтобы та дала ему денег на дозу, но мама отвечала, что все потратила на продукты. И тогда он первый раз ее ударил. Я не видела этого. Но слышала. Я была совсем еще малышкой и очень испугалась. Настолько, что предпочла делать вид, что ничего не слышала.
Все это продолжалось четыре года. Я терпела и ждала. Одежда и самая банальная еда у меня были. Мне оставалось лишь верить, что все изменится. И если оба родителя не смогут выбраться из этого болота, то я надеялась хотя бы на маму.
Соседи не очень-то интересовались нашим положением. Они и не знали ни о чем. Родители вели себя тихо, никакого алкоголя, громкой музыки. Меня никто из родителей никогда не бил, даже не замахнулся. Да и редко когда за что-то ругали. В школе знали, что достаток у нас небольшой, но никто и подумать не мог, что происходило в нашей семье на самом деле.
А потом к нам все чаще начали приходить гости. Это были мужчины и женщины. Они были жутко исхудавшими, с синими губами, с грязными нечесаными волосами, и от них дурно пахло. Тогда-то родители пересели на более тяжелые наркотики. Я часто начала находить использованные шприцы в уборной, в ведре для мусора. Мама и папа часто зависали в одном положении, и я не могла их дозваться. Один раз мама напугала меня до усрачки поздно ночью. Я вышла из комнаты, чтобы попить воды, и наткнулась на что-то мягкое. Это была мама. Она стояла на кухне в абсолютной темноте с запрокинутой головой и широко открытым ртом. Я громко закричала, и из спальни выбежал отец. Не знаю, что он сделал с мамой, но мне всучил стакан воды и отправил в свою комнату, сказав никому об этом не говорить.
Приходившие к нам гости несколько раз пытались и меня втянуть во все это, убеждая, как это классно – почувствовать такое удовольствие, пока отец и мать валялись без чувств где-то в доме. Но я всегда отказывалась.
У меня еще оставалось немного денег, чтобы купить что-то из продуктов. И тогда я решила для себя, что даю время родителям ровно до того момента, пока не закончатся деньги. Потом я иду в полицию, рассказываю им все, что творилось у нас дома все эти пять лет, и пусть меня отправляют в приют – мне уже было все равно.
В один день, когда мне только исполнилось пятнадцать, моя мама умерла. Я нашла ее совершенно случайно, когда вышла ночью из комнаты за стаканом воды. До этого дня я наивно верила, что они одумаются, начнут лечение и избавятся от зависимости. Детская наивность. Но когда увидела ее тощее тело, лежащее возле кухонного стола в неестественном положении, тогда я поняла, что ничего не изменится. Я помню, как подбежала к маме, пыталась ее растормошить, думала, что она просто без сознания. Я плакала навзрыд, кричала, ударяла ее по щекам, но все было тщетно. Ее губы были синими, взгляд пустой, а дыхание отсутствовало. Отца не было дома. И я поняла, что он ушел за очередной дозой, когда не нашла свой кнопочный мобильник. Он продал мой телефон, чтобы получить еще одну чертову дозу! И тогда я решила уйти из дома. Собрать все свои оставшиеся вещи и уйти хоть куда-то. Постучаться к соседям и попросить вызвать «Скорую помощь». Рассказать о смерти матери и увлечениях отца. Потому как родных у меня больше не осталось. А мать моего отца сразу же после моего рождения заявила, что не будет ни помогать, ни общаться со мной. Так мне передали родители, по крайней мере. В любом случае я не знала ни ее адреса, ни номера телефона.
Но я не успела мирно уйти из дома. Пока я собирала все свои вещи в рюкзак, в мою комнату ввалилось трое наркоманов – дружков отца. Им было лет сорок, может, чуть больше на вид. И тогда, – Мили сделала глубокий вдох. Несмотря на ее слова об абстрагировании, ей было дико тяжело говорить об этом, – они меня изнасиловали. Сказали, что в счет долга моего отца. И в ту ночь я пообещала себе, что убью всех этих жалких наркоманов, в том числе и своего отца. Чего мне, правда, не посчастливилось сделать. Он умер в потасовке в нашей квартире. Может, опять задолжал, а платить уже было нечем.
Помню, как в слезах выбежала из дома и на улице повстречала женщину с маленьким ребенком в коляске. Она помогла мне вызвать полицию и «Скорую». И меня отправили на обследование, а после я оказалась в приюте. Там я познакомилась со многими девушками и парнями, у которых судьба оказалась не легче моей. Плохие и жестокие люди, чаще всего ими оказывались самые близкие – родители, их деяния не зависят от пола. Я слышала страшные истории, где избивали детей, всячески издевались над ними не только мужчины, но и женщины. Это… это просто ужасно.
Но, как ни странно, в таких жестоких семьях необязательно вырастают жестокие дети. Я узнала много хороших людей и до сих пор поддерживаю с ними связь. А еще я крепко сдружилась с Санитой – она работала в столовой. Я частенько говорила ей о том, что хочу убить тех выродков. Она поначалу просто слушала и сочувствовала мне, но, когда пришла пора уходить из детского дома, она рассказала мне о клубе и даже познакомила с Виландой. Жаль, что ее уже нет. Она умерла спустя год, в аварии. Но я хочу добавить, что у каждого из нас – своя история. И нельзя сказать, что у кого-то она более жестокая. Мы все пережили ужасное обращение и заслуживаем справедливости. Она живет в каждом из нас, так что… – Мили улыбнулась, – я благодарна клубу за возможность хоть как-то восстанавливать баланс, пусть и не в полной мере.
Глава 26. И снова бар
В бар девушки пришли около одиннадцати. Тони и Чарли уже ждали их у самого входа, куря. Энни кинулась на