Именно в этот момент у капрала в очередной раз заплелись ноги, и он только чудом не свалился.
«Что я, блин, несу», — ещё успел я подумать, и тут отец тяжело вздохнул и направился в мою сторону. Вот честно, подумал, что он меня лупить начнёт, такое у него хмурое было лицо. Но нет. Он подошёл к креслу, в котором я до этого релаксировал, присел и начал говорить каким-то обреченным голосом:
— Я не знаю, что с тобой делать. Ты испортил дядю Вахтанга, который ещё меня воспитывал. Испортил Тамару, которая мужикам спуску не давала. Сейчас споил государева человека. Вот скажи, что мне с тобой делать?
«Да уж, предъявы серьезные, и я таким отца ещё не видел, как бы чего не вышло», — подумал я и на автомате ответил вопросом на вопрос.
— Понять и простить?
Отец в недоумении на меня посмотрел, а потом неожиданно расхохотался, и я немного расслабился. Но, похоже, зря, потому что посмеявшись он спросил:
— Как такое можно простить? Ты хоть понимаешь, что ты творишь? Узнает государь, до чего ты довёл любимого капрала его почившего отца, и мало нам с тобой не покажется.
С этими словами мы одновременно посмотрели на бедолагу, который старательно продолжал маршировать.
«Мда, с перебором слегка получилось», — подумалось мне, но ответил я, понятно, другое.
— Но ведь спиться может любой человек, мы-то тут причём?
— Это не любой, — с нажимом произнес отец. — Приведите его в порядок, а я пока подумаю, как тебя наказать.
Прозвучало это из его уст достаточно зловеще и я поневоле подумал: «блин горелый, да когда же это уже закончится? Не успеешь нормально устроиться, как обязательно какая-нибудь бяка случается».
Отец не стал у нас надолго задерживаться, так, прошёлся. посмотрел краем глаза, кто чем занят, и уехал, а мне пришлось заняться выведением из запоя капрала.
Скажу вам, страшное это дело. Споить человека на порядок проще, чем правильно вывести из запоя. Тут ведь надо все аккуратно делать, чтобы ненароком не угробить, всё-таки пациент не первой свежести.
Но, как бы там ни было, а уже через недельку у него даже румянец на щеках появился. Да и беседы, которые с ним эту неделю вели мои казаки, пошли на пользу, и он убавил свое рвение. Занятия, конечно, продолжил и все с теми же тяжеленными ружьями, но уже без особого зверствования. Не доводил нас больше до изнеможения. Так что в этом плане все наладилось, а вот затянувшееся молчание отца меня неслабо напрягало. Не зря говорят, что ожидание наказания хуже самого наказания, и я сейчас это чувствую на себе.
Интерлюдия
— Пётр Иванович, ты уверен, что хочешь поступить со своим сыном именно таким образом? Нет, присвоить ему звание в таком возрасте ещё можно, такое раньше уже желалось. Но отправить его в совершенно дикие края во главе отряда не пойми кого с заданием основать поселение и охранять рубежи отечества — это, мне кажется, уже слишком. А уж твоя просьба не выделять ему денег и повелеть, чтобы он организовал все за свой счёт — это я вообще понять не могу. Он же ребёнок. Он и так может погубить людей, а если отправить его без снаряжения и денег, то они все будут обречены.
— Ваше Величество, я вам уже рассказал всю эту историю, мы можем быть уверены, что он подобному наказанию будет только рад. Да и мне спокойнее будет. Может, он, находясь подальше от цивилизованных мест, поймёт, что можно делать в приличном обществе, а чего нельзя ни в коем случае. Просто я не знаю, как ещё мне можно повлиять на его мировоззрение. Не рогами же его охаживать на самом деле.
— Да уж, необычным ребёнком наградил тебя бог. Тут не поймёшь, радоваться или огорчаться. Но все равно, даже учитывая все его проступки, я считаю, что это будет слишком жестоко. Поэтому, просьбу твою я удовлетворю, но не в полном объеме. Звание ему дадим и на службу примем. Отправить куда подальше в дикие суровые места — тоже приемлемо. Но вот лишать твоего сына и его людей довольствия будет неправильно. Мы все сделаем, как ты просишь, но снарядим отряд всем необходимым за счёт казны. И ещё отправим мы их в поход только следующей весной. Пусть пока получше подготовятся к дороге.
С этими словами государь подошёл к огромному глобусу в углу кабинета и негромко произнес:
— Осталось решить, куда мы отправим твоего отпрыска.
Он некоторое время смотрел на очерченные контуры государства, а потом задумчиво сказал:
— Думаю, совсем уж далеко отправлять его не нужно, смысла в этом особого нет, лучше сделать так, чтобы от этого ещё и польза была.
Он повернулся к Багратиону и добавил:
— Предлагаю отправить его к поморам на Кольский полуостров. Там давно уже жалуются на безобразия, учиняемые чухонцами и норвежцами, вот и откликнемся на просьбы о помощи, отправив туда достаточно сильный для тех слабозаселенных мест отряд.
Багратион, внимательно выслушав государя, неуверенно произнес:
— Как бы сын там войну со шведами не начал.
— С сотней подчиненных? Это даже не смешно, — тут же отреагировал государь.
— Хотелось бы и мне поверить, что это невозможно, но от Ивана можно и не такого ждать.
— Мне кажется, что ты, Пётр Иванович, слишком уж демонизируешь своего сына. Ничего он там, имея такие небольшие силы, натворить не сможет, лишь бы людей зазря не погубил. Давай на этом и остановимся, лучше варианта все равно нет.
Конец интерлюдии.
Глава 17
Сижу слушаю отца и не понимаю: то ди лыжи не едут то ли я…
Нет, на самом деле я доволен, как слон. Уйти в свободное плавание и делать, по сути, что душа пожелает в моем случае дорогого стоит. Но вот отца на пару с государем я никак понять не могу. Мало того, что принять малолетнего пацана на службу, так ещё и отправить к черту на кулички во главе отряда — это, как по мне, клиника, иначе и не назовёшь.
Отец, рассказав о принятом решении, как-то внимательно на меня посмотрел и неожиданно произнес:
— Тебе для подготовки к будущей войне нужно было тихое