Совмещение медицинских познаний с христианской этикой стало идеологическим фундаментом новой парадигмы уголовного правосудия. Подобно эпидемическим болезням, преступное поведение было признано болезнью, которую заключенные могли вынести из тюрем и стать угрозой для обычных граждан, особенно «уязвимой» к этому бедноты. Если преступники не станут «реформированными» до освобождения, они станут угрозой и источником «аморальной эпидемии»: поскольку таковые покинули тюрьмы «носителями заразы порока», «приспособленные для совершения любых злодеяний», они с энтузиазмом примутся разводить новое поколение преступников [937]. Таким образом, обращая внимание парламентариев на охранительную или превентивную функцию тюремного содержания, указав на потенциальную выгоду от сохранения общественного спокойствия, сторонники реформ убеждали прагматиков в «социальной полезности» пенитенциарных реформ. Так, безнравственность превратилась из неуловимой духовной угрозы в опасное заболевание, и была осмыслена как непосредственная проблема, решением которой становилась лоббируемая реформаторами инициатива. По мнению Р. Поттера, Говард обратился к широко распространенному просветительскому убеждению, что «управляемая окружающая среда, нравственно ориентированная организация общества, пространства и власти» смогут усовершенствовать поведение человека, а значит «заключение в надлежащие условия может не просто решить проблему преступления, но, в более широком смысле, дать ключ к сохранению общественного порядка» [938] посредством укрепления христианской морали и благочестия.
Для евангелистов эпохи воззвания к христианской этике и милосердию, надежда на возможность исцеления души, перспектива привести к праведности кающихся, были не менее убедительным аргументами. Евангелисты-реформаторы старались вселить в верующих надежду, что Божье прощение настигнет тех, кто истинно верит. Нарушение нравственных законов Завета привело преступника в тюремные стены. Но если «страдание – логическое завершение плохой дорожки, на которую вступил преступник», то только изменение этого выбранного пути отведет его от пучины страданий, мук и лишений» [939]. Но прощение достигается в упорной ежеминутной и постоянной духовной работе над собой, в способности подавить свои злые наклонности и очистить свою собственную жизнь и жизнь общества в целом. На это необходимо как длительное время, так и подходящее место. Заключение виделось одновременно и местом и условием такой духовной работы – своего рода внутренним излечением.
В конечном итоге, проект Говарда, получившем нормативное закрепление в Пенитенциарном статуте 1779 г. воплотил ожидания и намерения различных общественно-политических сил. И временное «отступление» закона не отменяет его революционного значения в уголовно-исполнительной практике не только Великобритании, но практически всех западных стран. Постепенно под влиянием идей, обобщенных Говардом, система наказания приняла четко выраженный исправительный характер, ее эффективность отныне определялась не зрелищностью пыток и казней, как некогда, а пенитенциарным воздействием на личность преступника и развитием механизмов устойчивой ресоциализации. Таким образом, английская просветительская мысль, обобщив идейные основы «рациональной системы мер борьбы с преступностью», положила начало концептуальному обновлению основ уголовно-исполнительного права и переходу от карательной традиции к пенитенциарной системе современного типа, оказав значительное влияние на мировую пенитенциарную практику. Большинство европейских стран не прошли через этап идейно-теоретического генезиса тюрьмы как социального института, а воспользовались рецепцией уже готовой англо-американской модели. Идеи английских мыслителей, задававшие вектор развития государственной пенитенциарной политики, подготовили революционный переворот в традиционном уголовном правосудии. Итогом такого переворота стал переход от эшафота, как сдерживающего фактора преступности, к пенитенциарной системе, главной целью которой стала задача возвращение правонарушителя в общество. Воплощение этой задачи в жизнь виделось английским мыслителям только при одном непременном условии – создании такой специальной среды, в которой все ожидаемые процессы (осознание преступления, желание исправления, приучение к честному труду, потенциальная возможность возвращения в общество) стали бы возможны.
Представляется удивительным, насколько формулировки современных пенитенциарных стандартов созвучны идеям, высказанным английскими просветителями и обобщенным Джоном Говардом. Признав преступление родом нравственной болезни, а наказание – лекарством, общество приступило к выработке оптимальных методов и средств общественной терапии. По мнению российских исследователей, имя Говарда достойно нахождения «в ряде имен величайших уголовных политиков мира» [940], в первую очередь за обращение к человеческим качествам и глубину религиозно-нравственных и филантропических убеждений. Англичанин умер от чумы в российском Херсоне в 1790 г. и на гранитном обелиске, возведенном вскоре после его смерти, на русском и латинском языках выбиты надписи «Vixit propter alios» и «Alios salvos fecit» [941].
Известный правозащитник современности Л. Альперн назвала тюремную реформу со времен Дж. Говарда до настоящего времени – «перманентной революцией» [942], непрерывной в течение длительного времени и характерной «перекидыванием» процесса от одной страны к другой. А значит, как не останавливается в своем совершенствовании медицина, так и пенология продолжит разработку эффективных форм и мер наказания, назначаемых за совершение преступлений.
Глава 7
«Если бы Вы были трудолюбивы, когда были свободны, то не тянули бы лямку как рабы»: консеквенциализм И. Бентама
В последней четверти восемнадцатого века в границах общеевропейского дискурса упрочилась вера в торжество прогрессивной культуры, в достижимость «наибольшего счастья наибольшего числа людей». Твердая убежденность в безграничных возможностях социального прогресса, просвещенческий оптимизм, отдающий приоритет рационализму и эмпиризму перед верой и религиозным опытом, «заразили» интеллектуальную часть общества и дали импульс широким социальным реформам и проектам. Утверждение принципов утилитаризма, сопряженное с подъемом науки и приходом научной методологии в сферы, где ранее господствовала религия, неразрывно связано с именем философа-моралиста, правоведа и публициста Иеремии Бентама. Разработанная им система взглядов, сфокусированная на принципе максимации [943], в социальной философии трактуется как концепция утилитаризма. Философия права, проецируя основные положения утилитаризма на теорию и практику уголовного наказания, оперирует понятием консеквенциализм