– Дэ-эд? – начала она тонким голосом. – Дэ-эд? – произнесла громче и плаксивее. Поняв, что не откликается, с воплями выскочила из спальни и присоединилась к семье, где вместе с младшей сестрой начала бранить и проклинать нас на все лады.
– Сучки гребаные, сучки, сучки… – только и слышалось из гостиной их пищание. – Мы хотели быть с ним ночью, а они нам не дали… Сучки, сучки… – плакали они.
С ними приехали бывшая жена, ее сожитель и кучерявый парень. Все вместе стояли в гостиной и истошно вопили, рыдания шли вперемешку с матами. В спальне оставались мы одни: я, дочь и тело Дина.
Через некоторое время, на фоне общего гомона в доме, в спальню вошел Рон. Все это время он старался придерживаться нейтралитета по отношению к нам, мне он нравился. Он подошел к Дину и, спрятав лицо в сгибе локтя и скрывая мокрые глаза за буйной шевелюрой кучерявых волос, затряс плечами: при жизни мужа у них были теплые отношения, муж любил его, как родного сына, и хорошо относился. Затем Рон приблизился к нам.
– Вы не могли бы выйти из комнаты? – спросил он несмело, вытирая глаза рукавом красной клетчатой рубашки. Ему было неловко говорить о таких вещах. – Меня попросили вам сказать, чтобы вы вышли из комнаты.
– Кто попросил? И зачем нам выходить? – спросила я и уставилась на парня уставшими глазами.
– Его семья хочет зайти сюда попрощаться. Они не хотят вас видеть. Здесь будет присутствовать только семья Дина, остальные должны выйти. – Сказав это, парень отвел намокшие глаза в сторону.
– А куда мы должны пойти? – поинтересовалась у молодого человека. Меня даже не удивило циничное условие дочерей, я была готова ко всему. Выйти из комнаты – меньшее, что от семейки можно было ожидать в отсутствие Дина.
– Идите в комнату Ванессы, – передал он приказ дочерей.
Мы с дочерью повиновались “хозяевам” дома: меньше всего хотелось новой драки, тем более, было слышно по выкрикам старшей, что она судорожно искала повода, чтобы вцепиться в Ванессу. Мне хотелось только одного – тихо и с достоинством проводить мужа.
Мы с дочерью молча зашли в ее комнату и сели на кровать. В коридоре закопошилась толпа людей: они прошли мимо и зашли в мою с Дином спальню, громко захлопнув дверь, затем щелкнули изнутри замком, дав понять, что чужим там не место.
К “семье” моего мужа, кроме обеих дочерей, причислили себя бывшая жена, коротконогий Джо и бойфренд Люсильды. А мы с дочерью внезапно оказались для Дина чужими.
Я не испытывала досаду от того, что не с мужем в эти минуты. Проведя с ним достаточно дней и ночей с самого первого дня до последнего вздоха, теперь сидела с чувством исполненного долга и знала, что выполнила свою задачу на отлично. Я знала, что хоть и не в спальне сейчас, но он все прекрасно видит и понимает, он знает, что я с ним, – и никакая свора собак или гадюшник пресмыкающихся не в силах порвать эту связь.
На ум приходили молитвы: “Господи, благодарю тебя за все испытания, что ты нам послал, благодарю за силы, которые давал мне в конце пути, благодарю за то, что помог мне справиться с тяжелыми невзгодами, и я прошла их с честью и достоинством.
Мой милый, мой любимый! Прости своих детей, они не видят дальше носа и кощунствуют прямо над твоим телом, прости их за глупые поступки, ибо верю, что по молодости и глупости не ведают, что творят. Прости, что сотворили такое после твоей смерти, прости за тот бардак, который произошел в день твоей смерти, прости, что твоя дочь была безжалостной к тебе и жаловалась умирающему, думая только о себе. Прости, что произошла такая ситуация, ты не заслужил всего этого. Прости, мой милый, мне очень жаль”.
Я потеряла счет времени, но думаю, прошло не меньше двух часов. Семейка вызвала на дом похоронную службу, а мы с дочерью продолжили сидели в ее спальне, не смея выйти. По дому гуляло большое количество народа: кто они были, не знаю.
Приехала свекровь – ее, слава богу, впустили в спальню попрощаться с сыном. Когда Мелани появилась на пороге комнаты Ванессы, она всем сердцем посочувствовала нам и захотела поддержать. Нутром она почуяла, что что-то недоброе произошло между нами и семейкой, и знала, на что способны бывшая невестка и собственные внучки.
Увидев свекровь на пороге комнаты, слезы покатились из моих глаз: я поняла, что она осталась единственным связующим звеном между мной и мужем.
Мелани всегда поддерживала наш союз, любила и уважала меня как человека и невестку, гордилась Ванессой, новой внучкой, возила ее в церковь играть на пианино перед прихожанами, была рада новому счастью сына со мной. И теперь она стояла на пороге комнаты, все такая же маленькая, хрупкая, в джинсовой кепочке, с седыми короткими волосами, и напомнила всю нашу жизнь с Дином. Я поднялась и крепко обняла свекровь, мы обе заплакали.
С внучками и бывшей невесткой она никогда не чувствовала себя комфортно, ей было гораздо приятнее находиться с нами. Она осталась в комнате на долгое время и вышла перед самым выносом.
Старшая дочь Кикиморы все утро пыталась преследовать мою дочь: когда Ванесса выходила из комнаты в туалет, та ходила за ней по пятам, караулила у двери. Ей не терпелось начать новую драку или потасовку. Все это она делала при поддержке сумасшедшей матери, которая сидела в нашей с Дином спальне и одобряла каждый шаг дочери, поднимая большой палец вверх. И это происходило прямо над телом мужа. Бедный мой Дин, прости меня за них.
Сколько прошло часов, я не знала, но неожиданно в дверь снова постучали. Это был Джо Джонсон.
– Хотите попрощаться с Дином? – спросил он, неожиданно проявив заботу. Я даже ощутила к нему благодарность. – Его забирают, ты еще успеешь.
Моментально освободившись из заточения, я в сопровождении ребенка направилась в спальню: там стояли Кики, старшая дочь и двое людей в черном. При виде нас две Кикиморы снова решили показать спектакль, даже в такую минуту не забывая играть роль. Краснолицая мамаша