Вот такая деятельная натура…
А дальше? «Потом он стоит перед иероглифами: он ничего о них не знает, и нет никого рядом, кто мог бы удовлетворить его любознательность. Он срисовывает их на всякий случай и, не будучи специалистом, все же правильно подмечает самое главное, самое важное», различая несколько видов иероглифов, «и приходит к правильному заключению, что они относятся к разным эпохам». Он делает рисунки ступенчатой пирамиды, грандиозных руин строений эпохи Нового царства; он «без устали носится по развалинам Стовратных Фив и впадает в отчаяние, если приказ о выступлении приходит раньше, чем он успевает запечатлеть в своих рисунках все, что предстает перед его глазами. Бранясь, он сгоняет тогда двух-трех слоняющихся без дела солдат, и они еще успевают в спешке, второпях очистить от песка голову статуи, привлекшую его внимание».
Французские войска доходят до Асуана, до Первого порога Нила. Там Денон зарисовывает очаровательный, окруженный колоннами небольшой храм Аменхотепа III, и этот отличный рисунок останется единственным изображением храма, ибо в 1822 году он будет разрушен. И когда французские войска одерживают победу под Седиманом над Мурад-беем, Денон увозит «в своих бесчисленных папках добычу более ценную, чем трофеи, которыми поживились солдаты, захватившие украшения мамелюков, ибо, как бы ни воспламенялось его художественное воображение в чужих краях, от этого никогда не страдала точность его рисунков. Он придерживался в своих рисунках того вполне применимого и к научным целям реализма, который характеризовал произведения старых мастеров и граверов на меди, не пренебрегавших ни одной деталью; не имея ни малейшего понятия ни об импрессионизме, ни об экспрессионизме, они позволяли называть себя ремесленниками и не воспринимали это как уничижительную кличку. Поэтому его рисунки стали драгоценным материалом для научных исследований и изысканий. И в основном на его материалах был написан труд, который положил начало египтологии, – “Описание Египта”».
В Каире Наполеоном был основан Египетский институт: «пока Денон занимался своими рисунками», а другие «ученые и художники обмеривали и считали, изучали и собирали то, что они нашли на поверхности. Материал, никем еще не обработанный и загадочный, лежал прямо сверху и был так богат, что не было никакой необходимости браться за лопату. Кроме отливок, записей, копий, рисунков, различных образцов флоры и фауны, минералов, в это собрание попали двадцать семь скульптур, в большинстве разбитых, и несколько саркофагов. Была здесь и находка совершенно особого рода: черная отполированная базальтовая стела – камень с высеченной тремя различными письменами надписью на трех разных языках; этот камень получил широкую известность как “Трехъязычный камень из Розетты”, и ему было суждено стать ключом ко всем тайнам Египта».
Итак, саркофаги и колдующий над ними Денон.
В сентябре 1801 года Франции пришлось, как она ни противилась, передать Англии захваченные египетские древности. Генерал Хатчинсон доставил их в Лондон, а король Георг III передал древности, являвшиеся в те времена необычайной редкостью, в Британский музей.
Казалось, усилия Франции были напрасными, годы работы – потрачены впустую, а те ученые, которые стали жертвой проклятий, лишились здоровья, а то и жизни.
Но вдруг выяснилось, что и того, что осталось в Париже, с избытком хватит на несколько десятков лет исследований. Кроме того, оказалось, что со всего материала сняты копии. Первым, кто изложил результаты «египетской экспедиции», был тот же неутомимый Денон, который в 1802 году опубликовал свое «Путешествие по Верхнему и Нижнему Египту». Французский инженер, геолог и картограф Франсуа Жомар, переработав огромный массив материалов и копий «египетских экспедиций», и в том числе материалы самого Денона, подготовил к публикации исследование, «которому было суждено единственный раз в истории археологии ввести сразу в современный мир совершенно неведомую до тех пор цивилизацию, хотя, правда, и не полностью исчезнувшую, как, например, Троянская, но по меньшей мере столь же древнюю, да и не менее загадочную, о существовании которой было до того дня известно лишь некоторым путешественникам».
«Описание Египта» Ф. Жомара выходило в свет на протяжении четырех лет, в 1809–1813 годах.
Современники и потомки писали, что «впечатление, которое произвели эти 24 увесистых тома, было колоссальным», его можно сравнить только лишь с сенсацией, вызванной впоследствии первой публикацией французского археолога-любителя, естествоиспытателя, дипломата, путешественника Поля-Эмиля Ботта о Ниневии, а еще – с книгой всемирно известного Шлимана о Трое. Это были «великолепные содержательные издания тех времен с бесчисленными, нередко красочными гравюрами, в роскошных переплетах, доступные лишь зажиточным людям, которые бережно хранили их, видя в них сокровищницы знания. Ныне, когда любое ценное научное открытие мгновенно становится достоянием всего света, распространяясь и размножаясь в гигантских масштабах посредством фотографии, печати, кино, радио, сталкиваясь с другими публикациями – одна крикливее другой, – которые каждый может приобрести и тут же забыть о них, ибо его внимание всецело поглотит очередная новинка, ныне, когда ничто уже не хранится столь бережно, когда ценное и значительное подчас теряется среди макулатуры, – можно лишь с большим трудом представить себе, какое волнение охватывало людей, когда они получали впервые тома “Описания” и видели никогда не виданное, читали о никогда не слышанном, узнавали о жизни, о былом существовании которой они до сих нор и не подозревали. Заглянув в глубь прошедших веков, они пришли в еще более благоговейное волнение, чем мы, ибо культура Египта была значительно более древней, чем любая известная в те времена, а сам Египет был стар уже тогда, когда первые собрания на Капитолии положили основание политике римской державы. Он был древен и занесен песками уже в те времена, когда германцы и кельты охотились в лесах Северной Европы на медведей. Его замечательная культура существовала уже тогда, когда еще