Но вернемся к мавзолею Ленина.
Современный вариант мавзолея был открыт 1930 году. Первыми в усыпальницу вошли проектировщик А. В. Щусев и архитекторы И. И. Нивинский и И. А. Француз.
Первым ушел из жизни Игнатий Игнатьевич Нивинский: пышущий здоровьем крепыш, он – неожиданно для всех – слег в постель с кровавым кашлем. Сгустки крови с пола не могли отмыть несколько дней после его смерти. Он скончался в 1933 году – весу в нем было не более 50 килограмм.
Алексей Викторович Щусев последние 20 лет своей жизни тяжело болел, умер 1949 году. Говорят, что с конца 1920-х годов и до самой смерти читал только… сочинения Ленина. Удивительно, но никогда до и никогда после Щусев не возводил объектов, так или иначе связанных с культом умерших.
Исидор Аронович Француз дожил до 95 лет, умер в 1991 году (прошел Первую и Вторую мировые войны без единой царапины), но всю жизнь утверждал, что его преследует «тень человека в кепке».
Вообще, ленинский мавзолей (явно культовое сооружение) – тема для отдельного разговора, слишком много здесь всего намешано… И мистического в том числе… (Напомню только, что и мавзолей, и Кремль, и весь центр Москвы расположены… на старых кладбищах, уничтоженных ради возведения новых сооружений, призванных свидетельствовать о силе и вечности власти…)
За последние 30 лет много говорили о необходимости ликвидации «кладбища в самом центре российской столицы»… А не разбудим ли мы те силы, которые мстят всему роду человеческому за то, что последние не дают упокоиться в последнем пристанище? Не стоит несколько раз наступать на грабли. Наши предки уже уничтожили существовавшие в Москве кладбища, чем навлекли на себя миллион неприятностей… Неужели так трудно найти золотую середину?
* * *
Еще один «мазар» – Архангельский собор (собор святого Архистратига Михаила) Московского Кремля. С середины XIV столетия под сенью стен собора находили последнее пристанище представители правящих фамилий: Рюриковичей и Романовых (всего 46 надгробий с эпитафиями).
Рюриковичи «занимали места» в определенном порядке: у южной стены упокоились великие московские князья.
У западной – их близкие родственники (как правило, удельные князья).
У северной – «впавшие в немилость и умершие от насильственной смерти» (это, как правило, жертвы опричнины Ивана Грозного).
В южной части алтарного помещения собора (в так называемом дьяконнике) нашлось место для скромной усыпальницы самого грозного российского государя – Ивана IV. Его похоронили в монашеской одежде, которую надели на уже остывшее тело.
Повторимся, скелет Ивана Грозного хорошо сохранился. Но правая рука царя почему-то поднята к голове, в то время как руки должны были быть скрещены на груди.
Знак?
Кому?
Стоит обратить внимание и на живописную композицию «Прощание умирающего с семьей»: у ложа умирающего государя в изголовье стоит старший сын, которого отец пытается обнять правой рукой. В ногах – жена с младшим сыном на коленях. На втором плане ангел и бес, они ведут бескомпромиссную борьбу за душу умирающего государя.
Как раз для Ивана Грозного…
В соборе лежат и останки сыновей Ивана Грозного – Ивана, погибшего от отцовского посоха; Федора, человека хотя и талантливого, но болезненного, а потому и мало что успевшего сделать; и, повторимся, «невинно убиенного» Дмитрия (с 1606-го ларец с его мощами покоится у юго-восточного столпа собора, через 25 лет над ним соорудили белокаменный резной покров и установили бронзовую литую ажурную решетку; основной сюжет: в виноградные лозы вплетены фигурки единорогов – в православной мифологии они символизируют чистоту и невинность). Последним в собор положили Ивана Алексеевича – сводного брата будущего Петра Великого [215].
За 70 лет советской властью много чего было в Кремле разрушено (как, например, в 1929-м – Вознесенский монастырь, еще одна княжеская усыпальница), но Архангельский собор не тронули. Ленин, быть может, просто не успел ничего сделать в этом плане, Хрущеву и Брежневу было явно не до старых саркофагов. Но вот Сталин… Он явно боялся тревожить души умерших властителей. Мало того, казалось, что он с ними просто-напросто… общался. Есть свидетельства, что Иосиф Сталин, совершая почти ежедневно прогулки по Кремлю (который до середины 1950-х годов был закрыт для простых смертных), часто заходил в Архангельский собор и долго стоял перед гробницами Дмитрия Донского и Ивана Грозного.
О чем он думал?
Действующий и поныне «мазар» – некрополь династии Романовых в Петропавловском соборе Петропавловской крепости Санкт-Петербурга. Первым здесь упокоился российский император Петр I (не любивший Московский Кремль и совершивший маленькую революцию даже в вопросе, где расположить царский некрополь в частности, и танатологии (науке о смерти) вообще).
…За годы своего существования Петропавловка служила и тюрьмой, и монетным двором, и еще много чем. За это время много воды утекло, но склепы, наглухо закрытые тяжелыми плитами, никто не тревожил. Даже в годы советской власти снести бульдозером царские саркофаги в Петропавловке рука не поднялась… Каждый раз, бывая (не так часто, как хотелось бы) в Ленинграде, Сталин приезжал, если получалось, в Петропавловку и первым делом шел к могиле Павла I; считалось, что просьба, произнесенная у его надгробья, обязательно исполнится, а проклятие, посланное вдогонку умершему, обернется трагедией.
Летом 2006-го к десятку захоронений добавились останки последнего русского императора Николая II и его семьи, прах великого князя Владимира Кирилловича и его супруги Виктории Федоровны Романовых, проведших почти всю жизнь в эмиграции. Последней, кто упокоился под сводами Петропавловского собора, была жена российского императора Александра III Мария Федоровна [216].
* * *
Мазары и до сих пор остаются объектом, окутанным тайнами. Конечно, часть из последних явно надуманы, представляя собой некий сплав человеческого вымысла и обращения к историческому прошлому. Но есть и те, к разгадкам которых историки (профессионалы) обращались и обращаются и сегодня, слишком о многом, как считается, могут поведать гробницы людей, в чем-то глобальном определивших вектор эволюции цивилизации, общества, государства… Конечно, не стоит возводить то или иное захоронение в ранг фетиша или некоего «ключа», способного дать ответы на все сложнейшие вопросы бытия. Далеко не все в этом мире и в истории объясняется наукой (даже самыми точными дисциплинами). И мазары – не исключение. Даже само определение «мазары» до сих пор вызывает дискуссии и толкуется далеко неоднозначно. А уж что говорить про особенности их «строения», про связанные с их появлением и «существованием» многочисленные истории (в основном «устного жанра»), про жизнь земную их, мазаров, «обитателей».
Не стоит забывать, что мазары это еще и исторический памятник ушедшей эпохи, что время не стоит на одном месте, что перед обществом постоянно встают новые проблемы, которые надо решать, исходя из возможностей современного времени, а не полагаясь на «могущество духов», витающих вокруг мазаров.