– Но ты все равно их до сих пор недолюбливаешь.
– А ты бы на моем месте долюбливала? По мне, так с любовью у них явно туговато. И если бы они по-другому обращались с Марком, он бы сейчас с ними не воевал.
– Просто они слишком быстро реагируют на неизвестное. Пойми, жизнь у них традиционная – медленная, на впечатления небогата, на перемены тем более. В вас обоих они сразу увидели угрозу – и поступили соответственно, чтобы ее предотвратить.
– Ну, ладно. Это моему пониманию хотя бы доступно. И да, понимать – одно дело, а любить – совсем другое. Я уже почти объявил им войну, но потом передумал. Этого, полагаю, достаточно.
– Только потому, что на руках у тебя другая война, побольше. Сам знаешь: если ты не уничтожишь Марка, он уничтожит тебя.
– Да, приходится действовать, исходя из этого. Он достаточно недвусмысленно намекнул на свои дальнейшие намерения. Время переговоров с ним уже прошло.
Нора не ответила и молчала довольно долго.
– А вот чего я никак не пойму, – подал наконец голос Пол, – так это почему ты так не похожа на других. Сначала с ним дружила, а теперь гуляешь с черным магом… более того, помогаешь ему, если уж называть вещи своими именами.
Она снова не ответила.
И только через минуту до Пола дошло, что она тихонько плачет.
– Да что такое-то? – всполошился он.
– Я просто пешка, – едва слышно выговорила Нора. – Это из-за меня ты во все это влип – мне пытался помочь…
– Ну… да. Но рано или поздно мы с Марком все равно бы встретились – и, скорее всего, с тем же самым результатом.
– А вот я в этом не уверена, – прохлюпала она. – Если бы рядом не торчала я, он, возможно, с большей готовностью стал бы тебя слушать. Он, понимаешь ли, ревнивый. Вы могли бы, чего доброго, стать друзьями: на самом деле у вас уйма общего. Только представь, что это был бы за союз: чародей и мастер древних научных искусств! И оба хотят наказать мою родную деревню. А теперь этому не бывать, и вы станете биться друг с другом… Наверняка до смерти. А если бы я вас обоих ненавидела? Впрочем, теперь это уже совершенно неважно.
– А ты ненавидишь? – тут же поинтересовался Пол.
– Да пусть меня черт возьмет, если я тебе скажу!
– Тебе не обязательно было со мной спать. Когда такие жернова закрутились, покатушки в сене уже ничего не изменят.
– Но тогда победитель был бы более склонен оставить нас в покое – чисто из симпатии.
– Сообщая ему об этом вот так, рискуешь нарваться на противоположный эффект.
– Хорошо, что я о принципах говорю, а не о конкретных их приложениях, – пожала плечами Нора и снова взяла его за руку. – Но я правда чувствую себя чужой пешкой, а ты спросил почему. Что до твоего последнего вопроса, я тебе рассказала, как все могло бы быть – а не как было. Да и вопрос, честно сказать, был не из лучших.
– Слишком уж ты суровая для простой пешки. Сама знаешь, кто единственная женщина на шахматной доске. И, кстати, можем спать, положив между нами меч, если тебе так хочется.
– Да вот только я не холодной стали хочу, – возразила она, придвигаясь.
Мимо проплыла бледно-голубая ниточка, но Пол оставил ее без внимания. Не во всем хороши скрытые приспособления… Или как?
* * *
Он снова услышал голоса…
Голоса доносились к нему даже в тот смутный край, где он дрейфовал между сном и явью.
Мышпер, Мышпер, Мышпер…
Он уже не в первый раз их слышал – слабые, но настойчиво взывающие, – и по пробуждении сразу же забывал докучливый хор. Но сейчас зов звучал как-то энергичнее, как будто обещая, что воспоминание не изгладится…
Мышпер!
Спящий начал и вправду припоминать, кто он и где находится. Тайная квартира на вершине горы Наковальной… Незваный и невольный гость Марка Мараксона (или Дэна Чейна?), инженера-отступника из восточной деревни. Он пытался найти способ сбежать отсюда, минуя гномьи легионы и механических шпионов, а для этого учился управлять маленьким летуном – да, совсем маленьким, не как те боевые повозки с командой из шести человек, двумя пушками и сундуком бомб, которые стартовали вчера и разлетелись во все края неба – крутя винтами, востря крылья… Нет, ему нужен был вот такой вот малыш – чтобы туда поместились только он да компания драгоценных статуэток, которые обеспечат ему безбедную старость…
Мышпер!
Он со вздохом сделал еще один шаг к пробуждению… однако чирикающие голоса почему-то никуда не делись. Как будто…
Он попробовал. И у него получилось.
Где-то внутри себя он вдруг ответил…
– Да?
Мы пришли предупредить тебя.
– Кто вы такие?
В этот миг у него включилось сонное зрение. Он стоял в центре комнаты с низким потолком, озаренной семью исполинскими свечами. Позади каждой виднелась фигура, обликом вроде бы человечья. Пламя затмевало лица, и как бы Мышпер ни вертелся, как бы ни вглядывался, рассмотреть их все равно не удавалось.
– У тебя статуэтки под головой, – сообщила крайняя слева фигура (голос был женский), и Мышпер наконец все понял…
Четверо мужчин, три женщины и еще одна непонятного пола – все из красного металла, инкрустированные в стратегических местах многоцветными драгоценными камнями… И вот теперь они решили к нему обратиться.
– Мы обрели силу, когда треугольник Инта был выведен из равновесия наследником Рондоваля, – сказала вторая фигура, мужчина.
– Мы – духи чародеев, побежденных Детом и заключенных им в статуэтки, – сказала третья, снова мужчина, но выше ростом.
– Ныне мы существуем, чтобы служить ему или его преемнику, – сказала женщина с пленительным голосом.
– Мы видим варианты будущего и их вероятности, – пятый, мужчина (голос хриплый).
– Мы оказались в твоем владении не без причины, – проинформировала шестая (та самая, с неопределимым полом).
– …потому что мы до некоторой степени способны влиять на ход событий, – заключил последний дух справа (мужчина, седьмой).
– Что у вас за предупреждение? – вопросил, поразмыслив, Мышпер. – Чего вам от меня надо?
– Великая волна обрушится на этот план бытия, – сказал первый.
– На это место, – уточнил второй.
– Очень скоро, – конкретизировал третий.
– …и определит будущее этого мира на некоторое время вперед, – сказал четвертый.
– Пола необходимо защитить, – сказал пятый.
– …в этом углу треугольника, – заключил шестой.
Карта лежала перед ним на полу.
Мышпер довольно быстро сообразил, что даже не лежала – она была его частью, хитроумно выгравированной или нарисованной. Кажется, она была