Да, на подлещика похож, правда. Похож. Воли никакой. Чуть что, сразу под корягу, ни одно дело до конца не доводит, лапки опускает.
Есть такое.
Есть такие люди, статистическая погрешность нашего мира, всегда идут за кем-то, вечно ведомые, вторые и третьи.
Я вдруг понял, что они не о рыбалке.
Такое иногда бывает, с грустью сказал отец. Исчезающе редко, но увы. Не повезло. Не повезло, мы не можем купировать все девиации, здесь ничего не поделать. Это ведь даже не болезнь, особенность строения коры, это не вылечить, не исправить. Никак, только глубокая коррекция.
Никто не даст разрешения на глубокое вмешательство, это навсегда… Безнадежно.
Брат замолчал.
Таким.
Но психокоррекция творит чудеса, надо работать, больше работать. Отец вздохнул. Ничего критического, в сущности, многие люди с такими коэффициентами живут полнокровно и счастливо. В конце концов, не всем же становиться философами. Не всем же быть инженерами. Педагогами. Учеными. Композиторами.
Кем же ему быть? – спросил брат.
Трудно сказать, ответил отец. Я говорил с психологом, он составляет карту. Следует учитывать все возможные варианты, но, скорее всего, профессии, не требующие особых интеллектуальных затрат.
У него хорошая реакция, он может стать неплохим пилотом. Или скаутом, там нужна выносливость. Кулинаром – он любитель поесть. Признаемся, вряд ли его допустят до ответственной работы в пространстве, хотя в последнее время на это смотрят проще, а пилотов не хватает…
Да, в пространстве много работы, но лучше все же начать с Земли. Кем можно стать на Земле с такими коэффициентами?
На Земле давно не осталось простого и неквалифицированного труда, с такими показателями перспектив практически никаких. А в пространстве еще можно найти. Пусть не фронтир и не дальние рейсы, но внутри системы еще можно найти работу. Всегда востребованы смотрители, на границе системы есть сеть маяков, тысячи станций измеряют плотность солнечного ветра, гравитационные всплески, состояние гелиосферы. Маякам периодически требуется профилактика, работа тяжелая, честно признаем, малоинтеллектуальная, найти кандидатов проблематично. Техники по полгода проводят в пространстве, занимаясь обслуживанием транспондеров, перелетают от одной станции к другой, от буя к бую.
Ты забываешь о коэффициентах, с ними ничего не поделать, он не сможет заниматься обслуживанием сложной техники, никто не разрешит с таким уровнем работать в пространстве.
Там ничего сложного, кто хочешь справится, менять энергоблоки, снимать показатели, да и ответственности никакой, по большому счету, кого сейчас волнует Солнечная система?
Это будет выглядеть так, что мы спровадили его в пространство.
Люди уходят в пространство каждый час, в этом ничего необычного.
Его не возьмут в пространство.
Тогда не знаю. Пусть… Пусть станет… Хотя бы спасателем.
Они засмеялись, невесело так.
Спасателей в нашей семье пока еще не было, печально сказал отец.
Все когда-нибудь случается впервые, сказал брат не так уж и печально.
Я почувствовал, как замерзли руки. Пальцы, ладони.
– Ян! – услышал я. – Ян, мы здесь уже час…
Я оглянулся на Марию. На ресницах у Марии образовались мелкие снежинки, красивые, как пушистые слезы. И иней в волосах, все-таки шапка была не лишней.
– Мне приснился странный… долгий сон…
Мария моргнула, и снежинки осыпались с ее ресниц, никогда такого не видел, никогда не думал, что это возможно.
– Ты не спала. Мы стояли на галерее, вот здесь.
– Я видела сон, я прекрасно помню его…
– Пожалуй, нам лучше уйти, Мария, – предложил я. – К этому надо привыкнуть, на неподготовленных людей… актуатор действует весьма непредсказуемо…
– Мне снились стены, – повторила Мария. – И гора. Белые стены вокруг белой горы.
Я осторожно взял ее за рукав, и мы двинулись обратно.
Мы шагали по галерее в обратную сторону, впрочем, я не был уверен, что наверняка в обратную – снег успел укрыть наши следы, когда мы вышли из синего коридора на галерею, инерционный барьер был справа, однако, когда я про это сказал, Мария принялась утверждать, что барьер располагался слева, я не стал с ней спорить. К тому же в путеводителе указывалось, что галерея проходит вокруг всего Объема, так что даже если мы шагали неправильно, заблудиться было невозможно, рано или поздно мы вернулись бы к синему коридору.
Я чувствовал, как замерзли щеки, и видел, как побелели уши у Марии, я посоветовал ей прикрыть их ладонями.
Галерея тянулась, из-за размеров Объема казалось, что мы шагаем прямо, не отклоняясь, вперед, вперед. Иногда я смотрел в его сторону, он все так же прятался в тумане.
– Лучше не бежать, – сказал я.
– Я знаю, бежать нельзя.
Мы не побежали, мы продолжили путь, вышли к скамейке, здесь было тепло.
Мария сняла валенки, но возле стены их не оставила, взяла с собой, сунула под мышки, пояснила:
– Понравились, хочу себе забрать. Я поговорила со Штайнером, на следующей неделе начнем монтировать морозильник…
– Морозильник? – не понял я.
– Для червей Вильсона. Будем вымораживать, это старинный испанский метод. Валенки весьма пригодятся.
Мария постучала затвердевшими валенками.
– У тебя же эти… перрилюсы, кажется.
– Перрилюсы?
– В банке.
Мария потерла лоб валенком.
– В них и спать хорошо, – посоветовал я. – Можно сутки проспать и не заметить.
– Теперь буду в них спать.
Мы пошагали по коридору. Голова… Странное ощущение.
Мария заглянула в путеводитель.
– Мы… мы здесь. Кажется…
Мария повела пальцем по странице.
– После лифта мы повернули… в синий коридор, так?
– Так.
– Это синий коридор?
Я указал на синюю полосу на потолке.
– Значит, ошиблись уровнем. Проскочили ниже. Кто это понастроил, никакой системы… Или выше.
Мария пнула стену. У синхронных физиков собственные представления об устройстве помещений.
– Мы идем по коридору полчаса. – Мария привалилась к стене. – Это километра два, не меньше… И никуда не вышли… Ты помнишь, когда мы свернули с галереи?
– Это может быть кольцевой коридор, – предположил я. – Из-за расстояния мы не замечаем кривизны и ходим по кругу. Обычное дело, в тайге такое часто случается…
Я стоял рядом с Марией. У синхронных физиков действительно свои представления. Я не помнил, когда мы свернули.
– Мы не в тайге, – сказала Мария. – Зачем здесь кольцевой коридор?
– Да кто их знает? Ошибка проектирования. У меня знакомый на Марсе работал, там по ошибке строительные боты построили восемнадцать лишних жилых блоков. Здания по шесть подземных уровней – с окнами, но без лестниц. Так что и здесь вполне может быть кольцевой коридор – комплекс-то огромный. О чем «Книга непогоды»?
– Что?
У Марии красивый подбородок. И глаза.
– «Книга непогоды», о чем она?
– Чем-то похоже… – Мария огляделась. – Отдаленно напоминает «Бездну»… Герою с юности не дает