– Скажем, я проходил мимо вашего института, когда заприметил Штыка, и решил за ним понаблюдать, – уклончиво ответил юноша. – Штык – вор и прощелыга, уж простите. Вблизи монастыря и вашего дивного учебного заведения ему делать нечего. Я сразу смекнул, что здесь что-то нечисто. Наблюдал за ним издали, но старался на глаза не попасться ни ему, ни местным монашенкам. Штык мог меня узнать столь же легко, как и я его. И узнал. Судя по его спешному побегу.
На последних словах лицо Якова помрачнело. Он запустил пядь в волосы и движением ото лба к затылку убрал упавшие на глаза пряди.
– И где же вы с ним прежде встречались, смею спросить? – Варя поднялась со скамьи, холодной и неуютно сырой.
Юноша глянул на неё снизу вверх с пристальным прищуром. Ни дать ни взять – мастерский шулер, который безошибочно понимает настроение человека и с лёгкостью отличает блеф от правды, потому что сам таков: склонен к аферам всякого рода.
– А вы, барышня, уже и не боитесь, будто вам не угрожали ножом каких-то пять минут назад.
Он упёрся ладонями в колени. Взгляд Вари невольно упал на его мозолистые руки. Кожа на костяшках была ссажена, но успела покрыться болячками. Подрался? Наверняка у себя в рюмочной.
– Извольте отвечать на вопрос.
– Изволю, пожалуй. – Яков медленно встал и снова оказался значительно выше Вари. Говорил он быстро и негромко, так, чтобы случайные свидетели их расслышать не могли. – Мы со Штыком пересекаемся во время кулачных боёв. Не глядите так, Варвара Николаевна. Я сам по-крупному никогда не дерусь, но ставки делаю. От лица тех высокопоставленных особ, кои хотят остаться неназванными, но до запретных развлечений азартны до жути.
Варя отвернулась к реке, не выдержав испытующего взгляда, от которого у неё мороз пробежал по коже.
– Кулачные бои? – Она незаметно сглотнула. – Такие, в которых люди умирают, получив неудачный удар, скажем, в висок?
– Именно, – с деланым равнодушием ответил Яков. – Оттого и незаконные. Но пользующиеся спросом, как изысканное кушанье, которое можно отведать лишь тайно. Своего рода закрытый клуб, куда посторонним просто так не попасть.
– И где же эти бои проходят?
– Ха! – воскликнул он так громко, что Воронцова вздрогнула и бросила на него через плечо короткий осуждающий взгляд. – Нет уж, барышня. Этого я сказать не могу. Но лучше я вам поведаю следующее: именно во время этих боёв я и получал через посыльных мальчишек записки от неизвестного нанимателя. А ещё видел, как одного из них Штык треплет за ухо за какую-то мелкую провинность. Потому предположу, что наш таинственный кукловод и сам те бои посещает с удовольствием достаточно часто, чтобы хорошенько присмотреться к окружающей публике.
– В тех записках были подробные указания о том, как совершить кражу? – Варя с сомнением приподняла брови.
– Вплоть до того, где раздобыть подходящую юнкерскую форму, как проникнуть в дом князя, дабы не вызвать подозрений, а ещё какой танец выучить и как отыскать среди смоляночек в белых платьицах ту самую, что придёт с голубым веером. Ей-то мне и было велено передать завёрнутую в платочек брошь, а после удалиться. – Яков улыбнулся ей дружелюбнее и теплее. – Откажитесь вы от танца, всё пропало бы. Я ведь только несчастный полонез и разучил пристойно. С остальными видами танцевания едва знаком.
– Я сразу поняла, что вы держитесь чересчур напряжённо.
Воронцова позволила себе лишь лёгкую ободряющую улыбку, хоть и ощутила в груди приятное тепло от того, что Яков выказал этим откровением мимолётное доверие. Сама она доверяла ему, что называется, с оглядкой. И не исключала возможности того, что Яков и Штык были заодно, чтобы выведать у неё, где на самом деле спрятан «Красный кардинал». Терять бдительность Варя не хотела ни под страхом смерти, ни под дюже ласковым влиянием обаятельного мошенника.
Она выудила из рукава записку, которую ей дала горничная, и протянула юноше.
– Вот. Взгляните, пожалуйста. Вам знаком почерк? Я из-за этого послания и явилась. Полагала, оно от вас.
Яков осторожно взял записку и развернул её. Нахмурился. Его губы беззвучно задвигались по мере того, как глаза скользили по строчкам. Затем он снова улыбнулся, но на сей раз словно смущался перед барышней своей невежественности, потому как сказал:
– Я так красиво писать не обучен. Начертание слов вроде как похоже на те записки с указаниями, которые я получал от посыльных. Но утверждать не возьмусь. Для меня все буквы с вензелями друг на дружку похожи.
Он возвратил записку Варе, словно стремился поскорее избавиться.
– Если те приказы и это послание действительно писал один человек, который всеми силами контролировал дело, но упустил вожжи в самый ответственный момент, это объясняет и появление Штыка, и даже подпись в записке. – Варя ткнула в букву «Я.» – Будто это и вправду вы меня вызываете на разговор, понимаете?
– Вроде того.
– Значит, – задумчиво протянула Воронцова и медленно пошла по тропинке в сторону института, а Яков направился за ней чёрной тенью, заложив за спину руки, – этот человек до сих пор за нами внимательно наблюдает. Более того, стремится как можно скорее спасти положение. И стремится сделать это тихо.
– Почему вы так решили?
– Ни я, ни вы, ни кто бы то ни было, кроме князя Куракина, пока в полицию не обратился. Выходит, шуму мы не хотим. И тот человек тоже. Только вот он уже понял, что брошь именно у меня, а мы ещё даже представлений не имеем, с кем столкнулись.
Она с досадой закусила нижнюю губу.
– А дайте-ка мне вашу записку, – вдруг попросил Яков, оживившись.
– Зачем? – Варя обернулась.
– Схожу завтра на бои. Покажу её мальчикам-посыльным. Расспрошу, кто ещё так пишет, если мне они имени своего нанимателя с ходу назвать не смогут. Они все малограмотные, но зрительная память у них блестящая. – Он подмигнул озорно и весело. – И думается мне, что за гривенник они и имя вспомнят, и адрес, и всех прочих господ, кому ещё подобные записочки разносили.
Они уже удалились от реки. Варе следовало возвращаться как можно скорее, поэтому она решила перейти прямо к делу:
– Отведите меня завтра на эти бои, Яков.
Воронцова остановилась и развернулась к юноше лицом. Тот выглядел озадаченным. Почесал в затылке. Усмехнулся, словно принял эти слова за каприз.
– Это не место для нежной барышни, знаете ли. Зачем вам туда?
– Позвольте уж мне самой решить, где моё место, – строже произнесла она. – Я желаю лично поговорить с теми посыльными. А ещё, быть может, смогу приметить кого знакомого из дворян. Вдруг это что-то прояснит.
Яков скрестил руки на груди. Выпрямился, не желая уступать.
– Ну уж нет, – категорично отрезал он. – Институтка там сразу в глаза бросится, уж простите. Да и не пустят вас в подобное место. А ежели сбежите по своей воле, выгонят с учёбы, чего доброго.
Но Варя уступать не собиралась. Более того, она уж всё для себя решила, едва Яков впервые упомянул про кулачные бои. Поэтому сдержанно и непреклонно ответила, умышленно копируя менторский тон Ирецкой:
– Вы обо мне не беспокойтесь. Я осознаю все риски и отлично понимаю, как уйти из института без риска быть раскрытой всеми возможными сторонами.
Глава 12
Место оказалось чудовищным.