– Я его не видел.
Но она меня заинтриговала. Я действительно слышал обрывок разговора между Клэнси и мужчиной с хриплым голосом, которого не узнал.
Был ли кто-то, кто имел власть над самим Клэнси? Возможно ли, что слабое место, которым мы могли бы воспользоваться, находилось вовсе не в конструкции объекта, а в иерархии хранителей?
– Я не уверена, что смогла бы хорошо его описать, – продолжила Рива небрежным тоном. – Я никогда так хорошо не умела оживлять воспоминания, как ты.
Она бросила на меня многозначительный взгляд, и вдруг все встало на свои места. Чтобы мне было проще найти этого человека в воспоминаниях других хранителей, я мог бы составить о нем четкое представление, заглянув сначала в ее разум.
Настроение улучшилось, но тревога никуда не ушла. Очевидно, я не смог достаточно хорошо ее скрыть, потому что Рива озадаченно нахмурилась.
– В чем дело?
– Я… – С трудом подбирая слова, я в конце концов решил, что вполне могу поделиться своими сожалениями. Все уже произошло, и Клэнси не мог ожидать, что я буду рад сорвавшемуся побегу.
С трудом сглотнув, я встретился взглядом с Ривой.
– Меня беспокоит, что я вовремя не разобрался в том, что происходит с Гриффином. Я должен был улавливать такие вещи и обязан хорошо разбираться в людях во всех смыслах, но я точно упустил что-то очень важное…
В прошлый раз, когда нас поймали, я вообще не сразу понял, что это Гриффин притворился Джейкобом. На этот раз не заметил того, что он сам смог уловить: Селин на самом деле не была рада возвращению своей свободы.
Она искала возможность подать сигнал хранителям и всех нас подставить.
Потому что при любой удобной возможности я копался в его воспоминаниях, выискивая любые признаки того, что попытки помочь нам были неискренними. Чувство вины за прошлую ошибку заставило меня быть особенно осторожным… но в неправильном направлении.
Я знал, что его поступок в конце, когда нас поймали, действительно был притворством. И слова о том, что якобы он подал им сигнал, были первой ложью, сказанной им за весь поход.
Но я был так сосредоточен на том, чтобы убедиться в его преданности, что мне даже в голову не пришло беспокоиться о младших тенекровных. Меня снова сбили с толку, и кроме самого себя винить в этом было некого.
Если бы я проверил детей раньше, если бы заметил признаки неуверенности Селин, то, возможно, мы смогли бы остановить ее прежде, чем она предупредила Клэнси. Возможно, мы бы добрались до города и всё остальное сложилось бы по-другому.
Рива не оспорила мои слова о том, что это Гриффин нас предал: мне показалось, она и правда допускала такую возможность.
– Ситуация была просто безумной, и мы многое пережили, – сказала она. – У всех был шанс заметить, что что-то не так, но никто этого не сделал. Ты не можешь брать на себя всю ответственность.
Но на самом деле я беспокоился не об этом. Я боялся, что если снова попытаюсь вытащить нас из этой ситуации, то упущу очередную важную деталь.
Но когда в ярко-карих глазах Ривы отразилась печаль, решимость в моей груди зажглась с новой силой.
Лучше продолжать попытки, чем сдаться. Если мы все опустим руки, то точно ничего не добьемся.
Я хотел, чтобы печаль на лице Ривы сменилась надеждой.
Я потянулся, чтобы взять ее за руку, и наклонился, словно охваченный чувствами. Но на самом деле это было нужно для того, чтобы посторонние не увидели красный отблеск, который, как я знал, появлялся в моих глазах при погружении в разум людей.
У нее оказалось не так уж много воспоминаний о Клэнси – неудивительно, учитывая, что мы пробыли здесь всего несколько недель и его появления случались нечасто. Я просматривал сцены, которые, очевидно, не касались нашего вчерашнего возвращения, и внутренне содрогнулся при виде спальни, в углу которой отчаянно скорчился Зиан.
Вот оно. Мы идем по главному коридору, выстроившись в шеренгу. Клэнси впереди, а у меня на глазах повязка, которую надевали всего один раз – когда я пришел в себя на объекте.
Я задержался в этом воспоминании, сосредоточившись, как и Рива, на мрачном седовласом мужчине, с которым Клэнси остановился поговорить. Запечатлел в своей памяти его рыхлое лицо.
Чтобы найти его снова, мне не нужно знать имя. Все, что требуется, – это четкий образ.
Когда я убедился, что запомнил каждую деталь, то отстранился от Ривы и крепко сжал ее пальцы. Ответив тем же, она внимательно на меня посмотрела.
– Мы все еще есть друг у друга, – сказал я. – Это самое главное.
И мы продолжим совместно работать над тем, чтобы избавиться от Клэнси. Надеюсь, она услышала это скрытое послание, которое я не осмелился произнести вслух.
Ни в этот, ни в следующий день Клэнси больше не появлялся. Вечером, когда меня проводили обратно в спальню с каменными стенами, мой желудок сжимался от нетерпеливого напряжения.
Он хотел отправить нас на новую миссию в течение недели. Прошла уже половина.
Как я мог проникнуть в его мысли так, чтобы Клэнси не догадался о моих намерениях? Если он поймает меня за этим, то кто знает, как решит наказать меня… или других, понимая, что их мучения причинят мне куда больше боли.
Растянувшись на кровати, я размышлял над этой проблемой, перебирая возможность за возможностью. Как же привести его ко мне и убедиться, что он достаточно отвлечен, чтобы я смог как следует покопаться в его воспоминаниях? Может быть, я еще не сдался, но, чтобы сделать все правильно, мне требовалось убедиться, что все продумано до мелочей.
Прошло, наверное, не меньше пары часов, прежде чем меня посетила идея, от которой я сразу же не отмахнулся. Я тщательно ее обдумал, снова и снова прокручивая в уме.
Безусловно, лучшая идея из всех, что у меня были, но это не означало, что она идеальна. Хотел бы я обратиться за проницательным советом к Доминику или даже к Джейкобу, который всегда обладал безупречной логикой.
Но даже если бы мы с ними встретились, то не смогли бы это обсудить. Так что все зависело от меня самого.
Я сделал несколько медленных глубоких вдохов, вызывая в памяти образ Ривы. Напоминая себе о том, почему так важно все это провернуть.
Затем я обхватил рукой живот и, лежа на кровати, согнулся пополам.
С моих губ сорвался