— Что с ногой?
— Болит очень, — кривя лицо от боли, отвечаю я.
— Сейчас перестанет, — на его красивом, мужественном лице появляется мерзкая ухмылка. Почему такой привлекательный мужчина оказался настоящей мразью? Никто не спорит, что он испытывает боль, возможно до сих пор терзает свою душу, может, винит себя в том, что не был рядом, но это его нисколько не обеляет.
Я бы с великим удовольствием плюнула ему в лицо, но вынуждена раскрыть губы и впустить его язык в свой рот. Терпеть прикосновения к груди, к затвердевшим от холода соскам. Он согревает меня своим горячим телом, озноб проходит, но неприятные ощущения не исчезают, меня по-прежнему мутит и каждое движение провоцирует вспышку боли в ступне. В какой-то момент он отстраняется и на мой лоб ложится прохладная ладонь. Рука, что тискала и мяла мою грудь, тоже вдруг стала холодной.
— Ты нормально себя чувствуешь? — спрашивает, вынув руку из-под моей майки. — Ты пиздец горячая.
— Не очень, — отвечаю. Пытаюсь подняться, но не могу, не хватает сил. — То в жар, то в холод бросает, нога болит прям сильно.
Мужчина без каких-либо пояснений, аккуратно закидывает мою ногу себе на колени и, провозившись с узлом на бинте, медленно разматывает и долго смотрит на рану. Оставив меня лежать и попросив не двигаться, покидает комнату и возвращается с аптечкой. Каждое прикосновение к ноге приходится терпеть, стиснув зубы, ступня горит огнем, рана пульсирует. Он обрабатывает ее антисептиком и перевязывает чистым бинтом. После чего сует мне в ладонь обычный ртутный градусник и пока я держу его подмышкой, роется в аптечке, сощурив глаза, читает названия лекарств. Снова уходит, чтобы принести мне воды и дает выпить какую-то таблетку. Забирает градусник, и внимательно рассматривает шкалу.
— Пиздец, — по одному тихо произнесенному слову, понимаю, что дела плохи.
— Сколько там?
— Много, — отвечает.
— Что ты мне дал?
— Жаропонижающее, но оно, наверное, не поможет. У тебя заражение, инфекция в кровь попала, рана сильно воспалена. От этого высокая температура. Тебя знобило?
— Да, мне весь вечер плохо, — пытаясь переварить его слова, отвечаю.
— Почему ничего не сказала? Помрёшь, но будешь молчать? — сердито сведя брови к переносице, негодует Вадим.
— Да и хрен с ним, ты равно убьёшь меня. Прибьёшь по-тихому — твои ведь слова? Я всё слышала, — не выдерживаю я. Тут же жалею, что не смогла держать язык за зубами. Он хмурится. Нервно убирает содержимое аптечки обратно и, поднимаясь с кровати, говорит:
— Лежи здесь и жди меня. Я за антибиотиками. И не подслушивай больше наши разговоры. Они не для твоих ушей.
Глава 11
Стрела возвращается, когда я уже успеваю провалиться в сон и вновь проснуться. Лоб покрылся испариной, но я всё ещё чувствую этот невыносимый жар, нога безбожно ноет. Мужчина принес целый арсенал разнообразных лекарств и медицинских атрибутов: шприцы, ампулы, бинты, бутыльки. Я не слишком боюсь уколов, но только если их ставит квалифицированный медработник, и когда он вскрывает ампулу и начинает наполнять шприц, внутри всё сжимается. Стрела не церемонится со мной, переворачивает на живот, спускает брюки и, не слушая мой писк, всаживает шприц в ягодицу. Следом идет второй.
— А второй зачем? — спрашиваю.
— Затем, чтобы ты спросила, — холодно отвечает он. Приложив к месту укола ватный диск, натягивает брюки и снова переворачивает меня на спину. Разрезает бинт, обрабатывает рану жидкостью из бутылька и, осматривая ступню, задумчиво произносит:
— Да, могло быть и хуже. Как ты себя чувствуешь? — спрашивает меня. Несмотря на его заботу, в голосе нет ни намека на сочувствие.
— Как пленница, которую по ночам насилует бесчувственный мужик, — огрызаюсь я.
Стрела криво ухмыляется, молча делает мне перевязку и, аккуратно отпустив мою ногу, убирает все принадлежности в небольшой ящик рядом с кроватью, и укладывается ко мне.
— Сегодня останешься здесь.
Всё, что мне сейчас нужно — как можно скорее уснуть, но сон, несмотря на слабость, никак не идёт. Стрела лежит тихо, почти не двигается, и только откуда-то доносится скрип кровати и женские стоны, он вздыхает. Стоны становятся всё громче и протяжнее, к ним добавляются шлепки, подруга то и дело вскрикивает.
— Да ёб твою мать, — тихо матерится Вадим. Я молчу, делая вид, что уснула и отчаянно надеюсь, что он, наслушавшись этих звуков, не начнёт домогаться меня.
Всё-таки он не выдерживает, встает с кровати и, включив свет, чем-то шуршит. Любопытство берёт верх, и, обернувшись, я вижу что он достал из кармана джинсовой куртки презерватив.
— Ты что, мне плохо, я не смогу, — забыв обо всех наших уговорах, протестую я. Мужчина качает головой.
— Отдыхай. Спи. Я скоро вернусь. — И уходит из комнаты, оставив меня наедине с разочарованием. Умом я понимаю, что не должна испытывать подобных чувств, ревность или огорчение — он не мой мужчина, он держит меня и моих подруг взаперти, я убью его, если у меня будет такая возможность. Но почему тогда на душе так гадко? Почему щёки снова пылают, а внутренности словно окатили из чана с ледяной водой? Я должна радоваться тому, что сегодня он занялся не мной, выдохнуть с облегчением. Не получается. Как бы ни старалась убедить себя в обратном, легче не становится.
Возвращается он подозрительно быстро, еще до того, как стихают Кирины стоны, в темноте раздевается и ложится, обнимая меня сзади. Рука ползёт к животу, там и остаётся, а я не шевелюсь, изображая глубокий сон. Сомневаюсь, что он присоединился к Климу, пошёл к Оксане, как пить дать. Всё было тихо, ни ругани, ни криков. Она так быстро далась ему... Будто ждала, готовая, стоя на четвереньках без трусов. Как же мерзко...
Утро начинается с процедур. Снова уколы, таблетки, перевязка.
— Вроде получше, воспаление спадает, ничего, поставим тебя на ноги, — мурлычет мужчина себе под нос. Его голос, когда говорит тихо и задумчиво, и правда похож на звериный, низкий, скрипучий, гортанный.
Как перестать обращать на него своё внимание? Замечать каждую мелочь...
— И жар спал, — добавляет, прикоснувшись ладонью к моему лбу. Я принимаю его заботу молча, воспоминания прогоняют дремоту, и глаза больше не закрываются, смотрю в серый потолок и думаю только о том, как он делал это с моей подругой. А потом пришёл обнимать меня. Что тут