– Заткнись, – говорю я.
Глубоко вдохнув, собираю в кулак всю решимость и посылаю голос разума к черту. Сегодня во мне говорит вино, и я смело сажусь к Меру на колени, обнимаю его за шею – раз уж в ресторане дотянуться не вышло, наверстаю хотя бы сейчас.
– Я говорила о настоящем имени.
– У тебя в голове ни одной мысли о моем имени, – шепчет он мне на ухо, обнимая за талию. Когти чувствуются сквозь халат. – Но мне нравится твой подход, Сильвия. Всего несколько месяцев, и ты сдалась.
Целоваться с ним – совсем не то, что с другими парнями. Со сколькими мальчишками я крутила романчики в старшей школе, со сколькими встречалась, уже поступив в колледж, но эти поцелуи не идут ни в какое сравнение с другими. Мер прижимает меня к себе слишком крепко, проводит языком по зубам и небу, беззастенчиво запускает когтистые пальцы под тонкую ткань халата и сжимает подбородок свободной рукой.
– Не боишься? – ухмыляется Мер – широко, ярко, самодовольно. И мне мерещится, будто шепот звучит у меня в голове: – Молодец.
Кожа у него горячая, и я чувствую это на себе, когда он одним движением стягивает футболку через голову. Господи, у него все тело покрыто татуировками – именно так, как я себе представляла. Грубоватые узоры, в которые вплетены часы, черепа, скорпионы – все те символы агрессии и мужественности, о каких я фантазировала, еще будучи школьницей. И будь я чуть менее пьяна, обязательно задумалась бы об этом.
Металлические украшения царапают кожу, когда Мер покрывает поцелуями мою шею, спускается к ключицам и оставляет на коже следы от коротких, легких, но ощутимых укусов. Я невольно запрокидываю голову, подставляюсь под прикосновения сама. Если это не наваждение, то что? Еще пара таких поцелуев-укусов, и я сгорю, но ничего не происходит. Я тянусь к Меру и впиваюсь своими губами в его, нетерпеливо расстегиваю ремень с массивной пряжкой.
Если он не трахнет меня прямо сейчас, я сойду с ума. И мысль эта бьется в голове поверх остальных, заслоняет собой остатки здравомыслия. Внутри не осталось ничего, кроме слепого желания. Расправившись с застежкой на джинсах, я провожу пальцами по торсу, касаюсь горячей бледной кожи и припадаю к ней губами, оставляю засосы – беспорядочные, едва заметные под татуировками.
Мер ведь даже не человек. Что я, черт побери, делаю?
Плевать.
Я и сама готова сбросить халат на пол, но Мер небрежно смахивает его с моих плеч первым. Подхватывает меня под бедра и приподнимает, словно я ничего не вешу, прежде чем перенести на диван и прижать к нему своим телом. От приятной тяжести ведет ничуть не хуже, чем от выпитого вина. Я обхватываю Мера ногами за бедра, цепляюсь пальцами за его широкие плечи и дышу так тяжело и громко, что кажется, будто в шуме моего дыхания растворились все остальные звуки.
Хочется дотронуться до его рогов, коснуться их если не губами, то хотя бы руками, почувствовать, какие они на ощупь. Но исполнить свое желание я не успеваю.
– Детка, если будешь распускать руки, я за себя не отвечаю, – хищно ухмыляется Мер, прижимая обе мои руки к дивану. – Расслабься. Если будешь хорошо себя вести, я исполню на пару твоих желаний больше.
– Да ты только болтаешь обычно.
Ухмылку я возвращаю ему с процентами и беззастенчиво трусь промежностью о его пах. Черт, сколько у него на самом деле проколов?
Столько, сколько тебе не снилось даже в самых грязных снах, детка.
Его голос – над ухом и прямо в голове – становится последним, что я слышу, прежде чем почувствовать в себе жар Мера. На собственной шкуре ощутить, сколько у него проколов – в том числе и ниже пояса.
Больно. Горячо. Слишком хорошо.
Один толчок за другим, с губ срываются беспорядочные стоны, а перед глазами пляшут разноцветные искры. Я боюсь приподнять веки и столкнуться с горящим взглядом демона, увидеть, насколько он не похож на человека на самом деле. До боли закусив нижнюю губу, я выгибаюсь навстречу его движениям и охотно подмахиваю бедрами.
Никогда в жизни не чувствовала себя настолько развязной. Ненасытной. Пусть вколачивается в меня всю ночь напролет, замучает до смерти, только не останавливается. Его тяжелое дыхание над ухом становится для меня музыкой, характерный запах его тела, сигарет и парфюма – афродизиаком. На ощупь я нахожу его губы, но наши поцелуи не длятся и нескольких секунд.
Еще.
Мер наваливается на меня всем телом, толкается все глубже, чаще и крепко стискивает запястья когтистыми пальцами.
Еще.
Я задыхаюсь короткими, сбивчивыми стонами и мечусь по дивану, чувствуя, как взмокшее тело скользит по гладкой коже. Черт бы его побрал, я же отдаюсь неизвестно кому. Но почему это так хорошо? Так правильно? Почему этого мне хотелось гораздо сильнее, чем проучить Джейн или соблазнить Дерека? Сейчас, обессиленно покусывая губы и задыхаясь от удовольствия, я даже вспоминать о них не хочу.
Сейчас не существует ничего, кроме моего удовольствия и Мера, – кажется, будто он находится одновременно повсюду. На мне, во мне, вокруг меня. Низ живота сводит сладостным спазмом, в ногах ощущается знакомая слабость. Нет, не могу же я вот так…
– Давай, – шепчет он, как подобает настоящему искусителю. Демону.
Нет, не так быстро, не так… Но сдаюсь я почти сразу. Не могу сдержать пробивающий тело оргазм и сорвавшийся с губ особо громкий стон. Я вся – от кончиков пальцев до приоткрытых губ – содрогаюсь и выгибаюсь дугой, пытаюсь освободить руки, но не могу. В ногах будто не осталось силы, и я хочу разомкнуть наши с Мером объятия, только ничего не выходит.
– Молодец, – повторяет он, касаясь губами уха, зубами прихватывая мочку, и толкается в меня снова.
Черт побери, сколько в нем запала? Приоткрыв глаза, я сталкиваюсь с его жадным, пылким и горящим взглядом. На бледном лбу поблескивают капли пота, но в остальном на его лице ни единого признака усталости. Он и впрямь готов издеваться надо мной всю ночь напролет? Точно как я думала несколько мгновений назад? Очередной выдох перетекает в усталый, протяжный стон.
– Будь хорошей девочкой, Сильвия, покажи мне, как ты на самом деле меня хотела, – и в его срывающемся голосе мне слышится смех.
Вожделение разгорается с новой силой, и я выгибаюсь навстречу плавным, четко выверенным движениям Мера. Как долго он продержится? А я? Только сейчас до меня доходит, что он – демон, способный разжечь желание буквально за несколько секунд.