Вместо привычного удовлетворения я ощущаю лишь горечь.
Но какая разница? Плевать, через что придется пройти, если это поможет отвадить Сильвию. Пусть выбросит из головы сокровенное желание, потому что я никогда не сумею его исполнить. Лучше остаться голодным на ближайшую пару веков, пересидеть в Аду, забившись в дальний угол, или схватиться от голода за самый поганый контракт, чем…
Перед глазами проносятся давно забытые видения прошлого, заставляя как следует тряхнуть головой.
Нет. Никогда.
Я лучше других знаю, что значит пойти против своей природы. И второй раз я на эти грабли не наступлю даже ради контракта. И ни одна тварь, даже отец, не насладится моим падением дважды. Одного раза было вполне достаточно.
Прежде чем раствориться в воздухе так же, как тело Лауры, я в сердцах пинаю плетеный столик. Остается только надеяться, что за исполнение этого желания Сильвия возненавидит меня всем сердцем, а если нет, я всегда найду способ надавить на нее иначе.
А как я собираюсь давить на самого себя, а?
Глава 23
Сильвия
Сегодня в моей практически неприступной квартире не горит свет. Темно в спальне и гостиной, лишь на кухне включено внутреннее освещение – тусклые лампочки сверкают над столешницами и барной стойкой, выхватывая из темноты осколки стекла и вдребезги разбитую кофемашину. Одинокая, та валяется на кафельном полу и поблескивает приборной панелью, словно остекленевшими глазами. Мобильный телефон лежит неподалеку – трещина на дисплее напоминает тонкую паутину, на ярко сияющем экране несколько пропущенных от отца, пара – из службы психологической помощи, куда я хотела было обратиться.
Ничего у меня не получилось. Я набирала номер и тут же сбрасывала вызов, не понимая, что собираюсь сказать.
Что больше не могу так жить? Устала терпеть выходки сумасшедшего из преисподней, которые перешли всякие границы? Что сама не понимаю, чего хочу сильнее: избавиться от него раз и навсегда или стиснуть в объятиях – таких крепких, что он уже не сумеет раствориться в воздухе, как делает обычно? Никогда не смотреть ему в глаза, чтобы он не попытался меня загипнотизировать? Или смотреть в них вечно, потому что мне нравится находиться с ним рядом?
И не только из-за того, что Мертаэль – единственный, кто продержался рядом со мной дольше пары недель. И не только из-за того, что он так похож на моих бывших. Нет, вовсе не поэтому. Глубоко в душе уже который месяц зреет тяжелое, странное чувство, с каким я не сталкивалась никогда. Благоговейный трепет, желание быть рядом и неизвестное до этого ощущение духовного родства.
Мертаэль – отвратительный демон, не способный на человеческие чувства, но мне до жути хочется, чтобы он оставался рядом.
Только поэтому он до сих пор здесь, правда? Потому что это и есть мое сокровенное желание.
Скользкое, жуткое, отвратительное. Не представляю, сколько в его жизни было смертных, с которыми он заключал контракты; понятия не имею, сколько ему на самом деле лет; не знаю, могут ли демоны привязаться к кому-либо, и не хочу об этом думать. Если это действительно мое желание, он обязан его исполнить.
Я глотаю вновь выступившие слезы, стискиваю зубы и дышу часто и глубоко в попытках успокоиться, только становится хуже. Кричу и с силой бью по столешнице, сбивая костяшки пальцев в кровь, вновь хватаюсь за телефон и почти набираю номер службы психологической помощи.
Нет, вовсе не такого рода помощь мне нужна.
Хватит бегать от самой себя. Хватит бегать от него. Да и он достаточно от меня побегал. Настало время побеседовать с глазу на глаз. Может быть, впервые мы с Мертаэлем поговорим честно.
А может, он, как и другие демоны, на честность не способен.
– Мертаэль, – зову я потухшим, охрипшим от многочисленных криков голосом.
Таким низким, будто с непривычки скурила пару сигарет – тех самых, какими постоянно дымит он. Их запахом давно пропиталась вся кухня.
Он откликнется. Неважно, права я или нет, – я же на самом деле не знаю, действительно ли так ценно для демона настоящее имя. Да и не соврал ли он? От существа, способного хладнокровно прикончить кого угодно, ожидать можно всякого. Все тело трясет от страха, злости и отчаяния, но я все-таки слышу до боли знакомый хлопок. Чувствую аромат парфюма, по которому когда-то сходила с ума, и серы.
Все-таки явился.
– Ну и бардак у тебя, – произносит Мер – нет, Мертаэль – бесцветным голосом. Безразличным. Странным. – Решила выпустить наружу внутреннего зверя, Сильвия?
Не представляю, что собираюсь делать, но рядом на столе сверкает особо крупный осколок стекла – ножка моего любимого бокала, на которой еще остались достаточно острые грани. Интересно, сумею ли я ранить демона? Нужно всего лишь рвануть вперед, как следует замахнуться и воткнуть стекло куда придется. Пусть он испытает боль.
Хотя бы немного. Хотя бы такую.
Осколок я хватаю молниеносно, а вот добраться до Мертаэля оказывается сложнее. Один шаг, второй, третий, и я останавливаюсь, уткнувшись лбом в его широкую грудь. Молния куртки задевает кожу на лице, наверняка еще и царапает, но мне уже глубоко наплевать.
Я плачу, как маленькая девочка, и крепко стискиваю пальцами края куртки, не выпуская из рук ножку от бокала. Какого черта? Почему все происходит именно так? У меня на хвосте сидит полиция, в колледже творится бог знает что, а этот урод стоит посреди кухни и пытается глупо шутить. А у самого голос такой, словно призрака увидел.
Неправильный.
Мой Мертаэль должен криво ухмыляться и сыпать издевками, смеяться над моей слабостью и спрашивать, чего я ждала от демона. Этот же хмурится, зачем-то неуклюже поглаживая меня по волосам.
Все вокруг расплывается из-за застилающих глаза слез, и я не могу разглядеть выражение его лица, когда смотрю вверх, но готова поспорить, что он кривит губы и сводит брови к переносице. Злится.
Или не понимает, что лучше сказать, точно как и я сама.
– Какого черта ты тут делаешь? – шепчу я сквозь слезы. – Зачем? Ты мог бы сто раз прикончить меня, забрать душу, как и собирался, а вместо этого торчишь тут сутками! Я никогда не просила тебя обо всем этом! Единственное, чего я