Глава 18. Ты меня не опозоришь
— Марк… — шепчу я. — Это уже прошлое…
Марк в ответ сжимает мои запястья сильнее.
Я прекрасно знала, что моя многолетняя ложь о том, что я была нецелованная, Марку не понравится, если она вскроется.
В этом вранье действительно есть неприятный и липкий флер тех женских манипуляций, которые работают лишь тогда, когда мужчина влюблен.
Да, черт возьми, мое вранье было наглой манипуляцией, чтобы зацепить искушенного и наглого мерзавца своей невинностью и непорочностью.
Я знала, для чего я вру.
Чтобы впечатлить.
Чтобы подцепить на крючок.
Чтобы разбудить в Марке любопытство и желание стать тем самым, кто станет первым во всех смыслах.
Чтобы стать особенной для него.
Нет, лошком я его не считала, но знала, на какие точки надавить, чтобы он стал одержим мной. Чтобы он хотел только меня.
— Разочаровываешь, Оленька, — Марк усмехается. — Я же тебе верил. Нецелованный ангелочек.
Только я хочу возразить, как он рывком тянет меня к себе. У меня замирает сердце, я пугаюсь и жду разъяренного поцелуя, в котором язык Марк нырнет к моим гландам, но резко разворачивает меня к себе спиной и толкает в спину:
— Иди займись кексиками, которые мне пообещала.
Я обескураженно оглядываюсь.
— Тебя никто за язык не тянул, Оленька. Вперед и с песней.
— Мужик, можно я пойду? — хрипит Коля, о котором я уже успела забыть.
Он пытается встать, и испуганно застывает, когда Марк подходит к нему. Поднимает отчаянный взгляд, прижав ладонь носу. С подбородка на белую майку алые капли, и я, кажется, чувствую этот противный сладковатый запах крови.
— Давай помогу, — Марк за подмышки поднимает неуклюжего Колю и впечатывает его в дверь. Вглядывается в ошалевшие глаза. — Сейчас ты мне ответишь честно, Коля. Зачем ты пришел к Оленьке?
— Развести ее… — бубнит он и на грудь падают еще несколько капель крови. — Отыметь… но я же не знал, мужик…
За честность Коля не получает удара в рожу. Марк только усмехается, а меня пробивает холодными отвращением.
— Ой, для тебя новость, что таких, как ты, — Марк оглядывается с ухмылкой, — мужики считают легкой добычей?
— Я не такая…
Марк выталкивает окровавленного Николая на лестничную площадку, захлопывает дверь и несколько раз с тихими зловещими щелчками проворачивает ключи в замочной скважине.
После он ключи прячет в карман и разворачивается ко мне:
— Конечно, не такая, потому что я тебе запрещаю любые случки с другими мужиками.
У меня брови ползут на лоб.
Он серьезен. Он не шутит, и в его голосе нет ни намека на то, что решил чуток поюморить и разрядить обстановку.
— Все же логично, — он делает ко мне шаг. — Ты не сохранила семью, не удовлетворяла мужа… и тебе не о случках надо сейчас думать, а о своих ошибках в браке.
Он опять переворачивает мои слова в свою пользу, и как же ловко это у него выходит. Я не могу ничего против сказать.
Все по фактам, которые я втюхивала своим доверчивым курочкам на наших с ним женских чаепитиях.
— У тебя же есть Фаина, — шепчу я и отступаю в сторону кухни, — я стану для тебя бывшей женой.
— Я моя бывшая жена больше меня не опозорит, — медленно прет ко мне, зло прищурившись. — Мне казалось, ты это должна была уяснить после прошлого нашего разговора.
— А меня, значит, можно позорить? — дрожащим голосом спрашиваю я. — Позорить любовницей, разводом?
— Я предлагал тебе постараться и сохранить наш брак, но ты сама отказалась, — мягко и с угрозой посмеивается, — и никто из моего круга не позволяет бывшим женам скакать по другим вялым огурцам, — еще один шаг, — это вопрос уважения, моя дорогая.
Еще один шаг, и я не выдерживаю. Кидаюсь на кухню, закрываю дверь, к которой затем приваливаюсь всем телом в холодной панике.
— Такие порядки, Оленька, — мрачно заявляет за дверью Марк, — а теперь займись кексиками, хозяюшка. И ты уже придумала, как объявишь о нашем разводе? Кстати, я думаю, что это будет финальный аккорд для твоего женского клуба. Вишенка на торте.
Глава 19. Извинения
У меня дрожит рука и взмахи венчика выходят неуклюжими, дергаными и нервными. Марк внимательно за мной наблюдает. Его пиджак висит на спинке стула, а рукава рубашки закатаны.
Под его кожей выпирает четкий рисунок вен: оплетают жилистые предплечья и спускаются к тыльной стороне ладоней.
Марк замечает мой взгляд на своих руках.
Я почему-то краснею.
Туплю взгляд в миску с жидким тестом для кексов.
Замираю, когда Марк поддается в мою сторону, а после ныряет указательным пальцем в тесто.
Господи, у меня в волосах сейчас седины стало точно больше, чем было.
Слизывает тесто с пальца и откидывается на спинку стула:
— Продолжай, Оля.
Прикусываю кончик языка, крепче сжимаю ручку венчика и веду им по кругу.
— Было бы неплохо Фаину научить печь мне кексы по утрам, — хмыкает Марк, не спуская с меня пристального и изучающего взгляда.
Я опять останавливаюсь, медленно выдыхаю и перевожу молчаливый взгляд на Марка, который лениво мне поясняет:
— Я люблю твои кексы. Не хочу от них отказываться. Тем более, милая моя, своим курочкам ты провела кулинарный мастер-класс “кекс-соблазн”.
— Но они с тобой не спали, — тихо и дрожащим от ярости голосом возражаю я.
— Но были бы непротив, — самодовольно хмыкает Марк.
И мне нечего возразить, потому что он прав. Мои курочки мне невероятно завидовали тому, какой у меня горячий муж, и даже с придыханиями делились, что просят у Вселенной именно такого мужика, как Марк.
Мне это льстило, и на мастер-классе “кекс-соблазн” я шутила, что мои ванильные малыши с жидкой шоколадной начинкой не раз провоцировали мужа на страстную и чуть ли не животную близость прямо на столе.
Конечно, я опять лгала.
Кексы Маркуша мои любил кушать под кофеек из смешной кружки в форме кота, но страсть на столе