Сглатываю, чтобы смочить горло, и продолжаю:
— Это очень удобно не думать о том, откуда берутся деньги в тумбочке! Но и тебя тоже все устраивало…
— До определенного момента, Оля, — усмехается Марк. — Я знал, что беру в жену не зубастую акулу, если что. Я был влюблен в твою глупость и наивность…
— Но я устала ею быть, — развожу руками в стороны. — Я захотела признания от других женщин. Я захотела… уважения, — горько смеюсь. — Восторгов, преклонения. Я хотела свою свиту! И я ее получила! Да, через вранье, унижение нашего брака, тебя и возвеличивание себя! И да! Это было приятно! Мне было приятно говорить о тебе, как о неудачнике, которого я спасла от нищеты, бутылки, наркотиков! Очень приятно! И я, похоже, в это даже сама поверила, Марк, раз я больше не хотела тебя касаться! Целовать! Обнимать!
— Но не мешало шубки да брюлики выпрашивать, — Марк хмыкает.
— И даже все это было не для меня! — делаю шаг к Марку. Стою вплотную и заглядываю в его высокомерные насмешливые глаза. — А для моих завистливых курочек, — улыбаюсь, как безумная, — все ради их вопросов, а за что меня муж в этот раз порадовал?
— А за что я тебя радовал?
— Да я такая кудесница под одеялом, Марк, — цежу в его лицо, — закачаешься, и ты особенно любишь, когда я тебе делаю пур-пур.
На лице Марка полное недоумение. Еще бы. Мужики не придумывают тупых названий оральным радостям. Такой фигней занимаются тетки!
— Что? — Марк все же решается уточнить. — Что за пур-пур я любил?
— Почитай в интернете, — щурюсь я. — Но поверь мне на слово, ты за пур-пур того соболя и купил.
— Надеюсь, хотя бы твои курицы своих мужиков пур-пурами и фыр-фырами радовали, — недовольно цыкает Марк и щурится на меня.
— Радовали, — честно отвечаю я. — По крайней мере, мои девочки шептались и хихикали об этом.
Курочки меня даже потом благодарили за «секретные техники», которые раскачивают мужиков на дорогие подарки. Может, тоже врали. Я уже ни в чем не уверена.
Женщины редко говорят друг другу правду. Редко делятся истинными откровениями, ведь они всегда об ошибках, боли, сомнениях, а мы хотим быть королевами, тигрицами, музами, а не тупыми бабами, которые скандалят с мужем, детьми и по жизни ничего не представляют из себя.
— Отлично, Оля, — Марк смеется, — чужие мужики кайфовали, а твой муж…
— Мой муж объелся груш, — кривлю губы, заглядывая в возмущенные глаза Марка. — Разлюбила ли я тебя? Да! — рявкаю я и толкаю его в грудь. — Разлюбила! Потому что я презираю неудачников, а я сделала тебя таким для самой себя! Ты это хотел услышать?!
Глава 46. Поговори с ним
— Я разлюбила тебя! — криком повторяю я и замолкаю, тяжело дыша.
Марк лишь немного щурится.
Я не знаю, чего от него ожидала после моего злого и отчаянного признания, но не этого издевательского прищура, которым он мне говорит «Что и требовалось доказать».
Слышу, как за моей спиной пищит домофон, скрипит дверь тугими петлями и воцаряется гнетущая тишина. Лишь ветер с шелестом пролетает над головой. Я медленно оборачиваюсь.
Я вижу сына.
Вижу его разочарованное лицо, которое заострилось под светом тусклого настенного фонаря над подъездной дверью. Я понимаю по его взгляду, что он все слышал, и мое сердце отбивает несколько быстрых ударов и замедляется в отчаянии.
Сын не должен слышать того, что мать разлюбила его отца. Особенно в таком нежном возрасте, когда можно убить всю веру в семью, девочек, любовь и в то, что человеку нужен человек.
Димка и так колючка, а теперь риск того, что он решит не жениться, ведь на его глазах разрушился крепкий брак его родителей, возрос критически.
— Дима… — моя ярость резко затухает. — Почему ты не спишь?
Господи, я не могла придумать более глупого вопроса. Попробую еще раз.
— Что ты тут делаешь?
— Я хочу домой, — он торопливо спускается по ступенькам крыльца и разъяренно шагает мимо меня.
Он в домашних футболке, штанах и тапочках. Спустился, видимо, чтобы подслушать наш разговор с Марком или предотвратить ссору.
— Вернись к бабушке, — Марк хватает его за плечо и мягким рывком разворачивает к себе. — Не бузи.
— Да что мне тут делать? — Дима отмахивается от него.
Нескладный, неуклюжий и злой. Я хочу кинуться к нему, обнять и прижать к себе, но ведь оттолкнет, огрызнется и убежит.
Я его окончательно разочаровала.
— У нас с тобой уговор, Дима, — Марк недобро щурится. — Через пару дней вернешься домой.
— Я не хочу быть тут, — шипит Дима. — Какая разница, сейчас вернусь домой или потом, а?
Я опять гениально подыграла Фаине. Теперь Димка вряд ли кинется с кулаками на ее сына и будет отстаивать свое лидерство над другим подростком, ведь его агрессия в сторону новой женщины отца и ее ребенка была подпитана надеждой, что у его мамы однажды включатся мозги.
Увы.
У его мамы нет мозгов.
И что я делаю?
Правильно! Я просто беру и ухожу. Плетусь прочь, признавая свое поражение, в котором я потеряла не только мужа, но и сына.
— Ты, мать твою, серьезно, Оля?! — гаркает на меня Марк. — ты куда поперла?
— К маме, — оглядываюсь. — Что ты от меня хочешь теперь?! — повышаю голос.
Марк переглядывается со злым Димкой, который фыркает и вновь предпринимает попытку отойти к машине.
Марк опять его хватает за плечо и грозно приказывает:
— Стопэ.
— Ему терять тут больше