– Не женское дело – таскать тяжести, – прокомментировал свой поступок Шен. – К тому же я ваш инго.
Возражать я не собиралась. Предстоял важный момент – разговор с персоналом «Литавики». Следовало как-то объяснить, что я покидаю теплоход, и предупредить, чтобы меня не искали. Однако здесь мне невероятно повезло: заспанный младший офицер даже не дослушал заранее заготовленную историю о внезапно заболевшем дяде. Отметил в журнале напротив моей фамилии «сошла в Бару» и пожелал дяде скорейшего выздоровления.
– Какие-то они небдительные, – буркнул Шен, едва мы оказались на пирсе.
– Мы же не потребовали вернуть деньги за билеты, – хмыкнула я. – Там пришлось бы писать объяснительную и указывать уважительную причину.
– Всё равно: военное время… Хотя у вас война совсем не чувствуется.
– А у вас – чувствуется?
Шен огляделся. Порт в Бару по причине раннего времени казался вымершим, бледный свет фонарей едва разгонял синеватый сумрак. Клевала носом сонная девушка в окошке справочного киоска, неподвижно застыла пара охранников у контрольного пункта на выходе в город.
– У нас, льена Юлика, все прибрежные поселения эвакуированы, центральные области переполнены беженцами. Больницы забиты ранеными, причём не солдатами – у Сайо нет армии. Пострадали обычные жители, которые попали под обстрелы.
– После чего вы решили топить вражеские корабли, пока они не подошли близко, – вырвалось у меня.
– Да, – зло ответил Шен. – Вам напомнить, сколько человек проживает в империи и сколько – на островах?
– Не надо, – моё умиротворение как рукой сняло. – Пусть цифрами занимаются политики. Но если вы думаете, что горе матери-островитянки, потерявшей сына, отличается от горя матери-кергарки, то вы заблуждаетесь, Шен.
– Не мы начали эту войну!
– Возможно. Вы лишь совершили дипломатическую ошибку, явившись с жёсткими требованиями к мальчику-императору, который больше всего на свете боится выглядеть слабее великого прадеда. А платят за ошибки Бергана и ваших послов чьи-то дети и внуки! И без разницы, где они рождены – на островах или в Кергаре!
Мы застыли одинаково напряжённые, готовые вцепиться друг в друга. Спас положение звонок моего вифона.
– Юли, ты сейчас где? – прогремел бодрый голос дяди.
– Только сошла с «Литавики», стою на пассажирском пирсе.
– Отлично! Никуда не уходи. Редкая удача – вас подхватит почтовик до Яро́у. Открытку можешь не присылать. Обнимаю.
Облегчённо выдохнула. С моим непредсказуемым спутником чем меньше мы задержимся на суше, тем лучше. К тому же Яроу – крайний остров архипелага, оттуда до Сайо рукой подать. И скорость у почтовых кораблей приличная, шесть дней пути вполне могут сократиться до пяти, а то и до четырёх.
– Нам повезло, – повернулась я к Шену.
– Слышал, – хмуро отозвался он. – Хорошие у вас связи, льена Юлика. Странно, что с такими знакомыми вы работаете за мизерную зарплату, на которую даже собаку породистую не купить.
Мысленно я обругала его памятливой заразой.
– Шен, я уже говорила вам, что ленива.
Он промолчал столь выразительно, что лучше бы съязвил вслух: был бы повод огрызнуться. А так пришлось рассматривать светлеющее небо с гаснущими звёздами. Девушка в справочном киоске проиграла битву со сном, положила голову на руки и задремала. Вдалеке плавно покачивалась «Литавика», подмигивая золотистыми огоньками.
– Погода меняется, – вдруг тихо заметил Шен. – Будет шторм.
Я скептически оглядела чистый горизонт без единого облачка.
– Зря не верите. К вечеру попадём в бурю.
– Ваши предложения? Вернёмся в Скирон?
Ответить он не успел. Из полумрака вынырнул мужчина, свет фонарей высеребрил седую макушку. Длинное чёрное пальто развевалось при каждом шаге, словно старинная мантия. Худое загорелое лицо было таким же мрачным, как и его наряд.
– Льена Дигиш? Меня зовут Витáн Себáш, помощник капитана «Альбáны».
Мужчина мелком взглянул на Шена и крепко ухватил мой локоть.
– Нужно поторопиться. «Альбана» ждёт только вас.
Себаш повёл нас не вдоль пирса, а через закрытую территорию с узкими проходами между служебных ангаров и бесконечных рядов контейнеров. Тут и там возвышались неподвижно застывшие стрелы подъёмных кранов. Мы шли так долго, что мне показалось, скоро пройдём Бару насквозь. Когда впереди вновь заблестело море, я не сдержала радостного: «Фух!» В отличие от пассажирской части порта, здесь было полно и кораблей, и людей. Красивые, но тусклые фонари сменились уродливыми, зато яркими лампами, отчего возникло ощущение солнечного дня. «Альбана» оказалась совсем небольшим судёнышком чуть больше яхты, белоснежным и лёгким, словно птичье пёрышко. На борту красовался золотой ромб с восходящим солнцем, указывая на принадлежность почтовика Кергару. Матрос в чёрной форме убрал трап сразу, как мы поднялись на борт.
– Сюда, – Себаш указал на лестницу вниз. – Вам выделили свободную каюту. Но вы должны понимать, льена Дигиш, что «Альбана» – не пассажирское судно. Комфорт тут не предусмотрен. Горячая вода дважды в день: в восемь утра и десять вечера. Душ общий, гальюн в конце коридора. Питание на камбузе вместе с командой. Отдельная просьба: не отвлекать экипаж от работы. Нас всего семь человек, и у каждого график расписан поминутно.
– Разумеется, льен Себаш, – закивала я. – Мы не доставим вам беспокойства.
– Рад это слышать.
В голосе помощника капитана не звучало не то что радости – даже слабого намёка на оную. Я тоже не стала бы ликовать, если бы мне в приказном порядке навязали гражданских, ещё и девицу с инго.
– Завтрак в девять утра, обед в два дня, ужин в восемь вечера. План «Альбаны» на стене рядом с аптечкой. Простите, мы отчаливаем, я вынужден вас покинуть.
Каюта по размеру была чуть больше ванной комнаты на «Литавике». Две откидные койки, прикрученный к стене складной столик между ними, круглый иллюминатор со шторкой, узкий встроенный шкаф, крошечная угловая раковина и зеркало над ней. Шен обвёл взглядом скромную обстановку с выражением «этот ужас мне просто снится». Я сняла с себя пальто, повесила его на единственные плечики в шкафу и принялась с интересом изучать план судна. Три палубы и трюм для грузов, мы на третьей, камбуз на второй, не заблудимся. Шен с тяжёлым вздохом отмер, поставил сумки, стянул куртку и плюхнулся на койку.
– Каждый раз, когда я думаю, что хуже быть не может, то тут же убеждаюсь в обратном.
– Всевышний, да как же вы у того собачника с ума не сошли? – скрипнула зубами я. – С такой привычкой к роскошной жизни?
– А я и сошёл, – Шен посмотрел на меня снизу вверх, отчего его лицо стало трогательно беззащитным. – Как вы сказали в первый день: не соображал, что творил.
– Вы что, дословно запомнили всё, что я вам говорила?
– У меня хорошая память, – усмехнулся он.
– Звучит зловеще.
– Представляете, льена Юлика, если над вашим домом теперь всегда будет идти снег? – оскалился Шен. – Или дождь – летом?
– Переехать нетрудно, – забрала у него куртку и пристроила поверх своего пальто. – Будете выслеживать меня в огромном Кергаре?
– Обязательно, – пообещал он. – Только этим и стану заниматься… Вот чёрт, я же свихнусь от безделья за шесть дней плавания!
– Спите, – посоветовала я. – До завтрака полно времени.
Взбила подушку, забралась на койку и закрыла глаза.
– Льена Юлика, – очень скоро раздалось вкрадчивое, – а вас не смущает находиться в подобной близости с таким страшилищем мужского пола? Вдруг я начну при вас снимать одежду?
– Чего я там не видела, – проворчала, не открывая глаз. – Снимайте на здоровье.
– И сами тоже станете при мне переодеваться?
– Не мечтайте. Выставлю вас за дверь на пять минут, не помрёте.
– И…
– Шен! – рявкнула я и вскочила. – Вы можете хотя бы на полпути к вашей семье и невесте не мотать мне нервы?! Если для того, чтобы заткнуться, вам надо увидеть меня голой, я сейчас разденусь – лишь бы потом спокойно выспаться!
– Ловлю на слове! – не менее гневно ответил он. – Раздевайтесь! И я согласен молчать до самого Яроу! Ну?! Что же вы медлите?!
Спокойно, пуговичку за пуговичкой, расстегнула блузку. Медленно её стянула, аккуратно положила на край