– Вам с няней? А мама?
Веста только плечами пожимает. Из дома выходит Лев. Яра при виде него сжимается в комок. У меня внутри всё холодеет от догадки, почему именно ночью так сильно кричала мама этой очаровательной малышки.
Лев подаёт Ярине руку. Она послушно вкладывает свою ладошку в его. Поднимается и идёт к нам.
– Здарова, – клиент протягивает мне ладонь для приветствия.
– Доброе утро, – пожимаю.
– Как прошли выходные? Удалось хоть немного от нас отдохнуть? – юморит он.
– Спасибо, неплохо. Решил некоторые свои вопросы. Куда едем?
– Да ко мне в головной Центр. Яря себя чувствует не очень хорошо после той истерики. Созвонился с одним спецом знакомым. Он обещал помочь моей девочке с восстановлением нервной системы.
– Понятно. Если что, я могу подёргать старые связи. Наши спецы поинтереснее будут, – предлагаю я, уже просчитывая, что со своими я всегда смогу договориться, и Яре точно не причинят вреда.
Лев опасен именно своим видимым спокойствием. Такие люди обычно бьют гораздо больнее тех, кто проявляет открытую агрессию. Яре просто больно, поэтому она перестала ему подчиняться. Любимая игрушка сломалась. Ночью он её добил и, вероятно, угрожал. Теперь надо чинить. Починить такое может только психиатр. Но его психиатр будет работать не так, как надо для Яры. Он будет работать на Льва.
– Спасибо. Это отличное предложение. Я подумаю. Честно говоря, надеюсь, мы обойдёмся лёгкими антидепрессантами и, возможно, отпуском. Женщины, – хмыкает Лев, – склонны драматизировать на ровном месте. Сама себя загнала в такое состояние, глупышка. А мне теперь волноваться. Люблю же дурочку. Твоя тоже так делает?
Зашибись, он спросил! Может, ему ещё рассказать, в каких позах и сколько раз в неделю мы трахаемся? Ещё и при Яре.
– Извините, Лев Яковлевич, – стараюсь держаться в рамках рабочего протокола, – я свои отношения даже с друзьями стараюсь не обсуждать.
– Да брось, – смеётся клиент, – ты знаешь обо мне уже больше, чем все мои друзья. Так что со мной можно обсуждать всё что угодно, – продолжает закапывать меня при Яре.
Она и так кричала, что я предатель. Сейчас накрутит себя ещё больше.
– И всё же, – спокойно возражаю, – я бы предпочёл не обсуждать эту тему. Тем более при ребёнке.
Глава 18
Ярина
Я много раз слышала фразу: «От ненависти до любви один шаг». Не знаю, так это или нет. Могу точно сказать, сколько шагов в обратную сторону – три: предательство, унижение, насилие.
Три выстрела в грудь. Три пули, застрявшие между рёбер. Мой мир окончательно треснул по швам. Он разлетелся в клочья и впился осколками мне в кожу.
Если бы не дочь, после сегодняшней ночи я кинулась бы прочь из машины прямо сейчас, на полном ходу. До сих пор я не представляла, что отчаяние может быть таким сильным. Не знала, что мужчину, которого я любила всем сердцем долгих семь лет, возненавижу с ещё большей силой.
Лев сделал то, что никогда ранее себе не позволял. Он всегда говорил, что добиваться моего безоговорочного «да» – это его кайф. У меня практически не было поводов отказывать ему в удовольствиях. Но я больше не могу подпускать его к себе. Муж злился на мои слёзы. Он копил эту злость весь вчерашний день, пытаясь убедить меня в том, что для них нет повода. Лев уверенно утверждал, что его измены ничего не значат. Для меня они значат очень много.
Наверное, я слабая. Не смогла держать эмоции в себе. Слёзы душили. Я пряталась в ванной, чтобы прокричаться и поплакать без свидетелей.
К ночи Лев начал требовать близости. Моё «нет» стало той самой последней каплей. Его злость вскипела и вылилась на меня жёстким, грубым сексом без моего согласия.
Первый раз за семь лет нашей жизни он позволил себе причинить мне сразу и моральную, и физическую боль.
Теперь мы едем к его знакомому врачу. Отказаться нельзя. Лев дал понять, либо я еду без осточертевшего ему «нет», либо Веста сегодня же улетит из страны в сопровождении няни и охраны. И пока я вновь не стану послушной, дочь не вернётся домой.
Сижу в машине тихой мышкой, стараясь даже не всхлипывать. Я больше не знаю, кто такой Лев Яковлевич Салтыков. Чужой, жёстокий мужчина, готовый на всё ради удовлетворения своих желаний. Боюсь его до дрожи в коленях. Сильнее только страх потерять Весту.
Фин останавливает машину возле входа в Центр. Дочка нетерпеливо ёрзает в ожидании, когда папа откроет ей дверь. Мою открывает охранник мужа.
Пронзительный, тяжёлый взгляд серых глаз полон сочувствия и тревоги. У Фина горячая, крепкая ладонь. Она жжёт мою заледеневшую от ужаса кожу. Так странно сейчас чувствовать каждым своим раскалённым нервом молчаливое участие от чужого человека. Мне казалось, ему нет дела до наших проблем. Возможно, так и есть. Я просто ищу опору. Делать шаг от машины страшно. Есть ощущение, что я всё ещё лечу в пропасть, у которой нет дна.
Фин идёт за нами в здание. Веста держится за руку отца и всё время крутит головой по сторонам.
– Ты побудешь с Фином, моя принцесса, – говорит ей Лев.
– Мне с вами нельзя? – дует губки моя малышка.
– Нет. Но уверен, тебе не придётся скучать. Головой за неё отвечаешь, – передаёт ладошку дочери своему телохранителю. Фин кивает Льву и улыбается моей девочке, а мы заходим в кабинет мужа. Тот самый, где мне в грудь влетела первая пуля в виде его измены.
Дышать становится сложнее. Лев подходит, касается пальцами щеки. Скользит по ней, очерчивает подбородок и давит на него, требуя смотреть в глаза.
– Ночью я был не прав, родная моя. Просто так устал слышать это чёртово «нет», «нет» и «нет» от своей нежной девочки. Надеюсь, ты сможешь меня простить.
– Ты изнасиловал меня, – хрипло отвечаю ему.
– Что за формулировка, любимая? Изнасиловал, – брезгливо кривится. – Был груб со своей женой, это правда. Но ведь ты моя. Как я могу тебя изнасиловать? Жёстко взял свою женщину. Так тоже можно выразиться. Зато ты теперь знаешь, что я действительно о тебе заботился, когда такие желания выносил за пределы нашей постели. Не плач, – ведёт подушечкой пальца по влажным ресницам. – Всё наладится. Я знаю очень хорошего психиатра. Он тебе поможет. Ты снова будешь улыбаться и поймёшь, что всё не так трагично, как тебе сейчас кажется.
– А если нет, ты лишишь меня ребёнка?
– Моей