— А? — удивился я, слегка ослабив хватку эфира. — Ты меня знаешь?
— Освободи меня, — прошептала она, протягивая полупрозрачную руку, словно тонущий, хватающийся за соломинку. — Меня заточили тут много лет назад. Использовали, забирали энергию. Время пришло.
— Чего ты там… — не успел я договорить, как яркая вспышка света ослепила меня.
* * *
Мир вокруг изменился. Исчезли арена, зрители, Хольт в своём убежище. Я стоял на зелёном лугу под голубым небом без единого облачка. Вдалеке парили странные существа, похожие на драконов, только мельче и с перьями вместо чешуи. Их переливчатые крылья оставляли в воздухе радужные следы.
«Вот как всё начиналось», — подумал я, глядя на цветущий мир без монстров и разломов. Время когда я и другие стражи спасли этот мир и закрыли все разломы. Оркан очень радовался этому.
Передо мной стояла она — та самая девушка из водяного вихря. Только теперь она была во плоти, живая, с нежной кожей цвета слоновой кости и глазами, похожими на море в солнечный день. Её волосы, заплетённые в сложную косу, струились до самой земли. Белое платье с голубой вышивкой делало её похожей на жрицу давно забытого культа.
— Латаэль, — произнёс седобородый старец, стоявший перед ней. Его мантия, расшитая рунами, колыхалась на ветру, хотя я не чувствовал ни малейшего дуновения. — Ты избрана.
Я вздрогнул, услышав имя. Латаэль. Откуда я знаю, что это она? Я никогда не слышал этого имени, и всё же… оно казалось знакомым, словно эхо из прошлой жизни, голос, звучащий из глубин памяти.
Рядом со старцем стояли ещё трое. Я не мог разглядеть их лиц, но что-то в их силуэтах казалось знакомым до боли. Каждый держал в руках странный артефакт, пульсирующий силой, окрашенной в свой цвет: красный, зелёный, серебристый.
— Совет Видящих выбрал тебя, — продолжал старец, и его голос звучал как рокот далёкого грома. — Ты станешь магом воды, защитником наших земель.
«Совет Видящих». Эти слова отозвались во мне, словно удар колокола. Старики? Да ладно? Почему я не могу увидеть их лица? Когда это было? Она связана с моим настоящим миром? Сука, сколько же вопросов я хочу ей задать.
Латаэль опустилась на колени перед Советом. Её тело содрогнулось, когда старец прикоснулся к её груди кристаллом, сияющим голубым светом. Кристалл растворился, словно сахар в воде, проникая в её плоть, сливаясь с сердцем.
— Кристалл души, — прошептал я, узнавая ритуал. Так же было и со мной, когда-то давно, в другой жизни.
Видение изменилось, словно кто-то перемотал киноплёнку вперёд. Теперь я видел выжженную равнину, усеянную телами. Тысячи трупов, растянувшиеся до горизонта.
Пахло дымом, кровью и смертью. Земля была пропитана жидкостью настолько, что хлюпала под ногами, но это была не вода — кровь, тёмная, густая, с металлическим запахом.
Латаэль стояла посреди этого кошмара, последняя живая душа на поле боя. Её белое платье превратилось в лохмотья, частично обнажающие тело, покрытое ссадинами и порезами.
Волосы, когда-то изящно уложенные, теперь спутались и слиплись от крови — своей и чужой. В руке она сжимала посох, увенчанный кристаллом, который пульсировал ярко-голубым светом, словно крошечное сердце. Вокруг неё бушевала вода, формируя защитный барьер.
Она защищалась. От кого?
В следующий миг я увидел их — три фигуры в доспехах, окружившие Латаэль. Один излучал жар, от которого воздух плавился, дрожа, как желе. Второй стоял на земле, которая вздымалась и опускалась, словно дышала. Третий парил над землёй, окружённый миниатюрными смерчами, которые заставляли его плащ развеваться, хотя ветра не было.
Огонь. Земля. Воздух. Три стихии против одной.
— Предательница, — произнёс маг огня, его голос шипел, как пламя, пожирающее дерево. — Ты выбрала не ту сторону.
— Это вы предали Совет Видящих, — ответила Латаэль, её голос дрожал от усталости, но в нём звенела сталь. — Вы уничтожили равновесие.
— Равновесие? — рассмеялся маг земли, и почва под его ногами покрылась трещинами, как от землетрясения. — Мы создаём новый порядок. Сильнейшие правят, слабые служат.
— Или умирают, — подхватил маг воздуха, голос которого звучал, как шепот ветра перед бурей.
Латаэль атаковала первой, собрав остатки своих сил. Струя воды, острая как лезвие, рванулась к магу огня, целясь прямо в горло. Он отразил её стеной пламени, которая мгновенно испарила воду, превратив её в облако пара.
Маг земли ударил, вздыбив почву под ногами Латаэль. Земля поднялась, как волна, грозя поглотить её. Она отпрыгнула, используя водяной столб как трамплин, но маг воздуха уже создал вакуум вокруг неё, перехватывая в прыжке.
Латаэль задыхалась, пытаясь призвать воду, которая становилась всё послушнее её воле. Но магия земли сковала её ноги, превратив почву в тиски, а огонь опалил последние клочки одежды, обнажая израненное тело.
Я видел, как они приближались к ней, чувствовал её страх и отчаяние. Она была сильной, она сражалась до последнего, но против троих равных ей по силе магов у неё не было шансов.
Её душа кричала от боли и унижения, когда трое магов вырвали из её груди кристалл души, запечатав его в камне — том самом, который держал в руках Хольт. Тело, лишённое силы, обмякло, глаза, когда-то яркие как сапфиры, потускнели.
Но это был не конец. Видение продолжалось, показывая, как маги нашли ещё одно применение её беспомощному телу, прежде чем оно перестало дышать… Мерзкие ублюдки. Извращенцы. Трое против одной. Ритуал, который они назвали «очищением»… Но который был не чем иным, как последним унижением побеждённой.
Я наблюдал, как умирала Латаэль и как её…
* * *
Ещё одна вспышка света — и я снова на арене. Водный вихрь вокруг меня начал принимать форму той самой девушки, которую я только что видел в видении. Латаэль, бывшая маг воды, служившая Совету Видящих, преданная и уничтоженная своими же собратьями.
По её лицу, созданному из капель воды, текли слёзы, растворяющиеся в общем потоке, как только отрывались от щёк. Она смотрела на меня с такой надеждой, что у меня свело зубы от желания помочь ей.
— Прошу, освободи меня, — произнесла она одними губами, не издавая ни звука. Но я понял её, словно она кричала эти слова прямо мне в душу.
Я поморщился, обдумывая всё увиденное. То, что случилось с ней, было чудовищно. То, что её душа до сих пор мучается в заточении, не находя упокоения — ещё хуже. Но освободить её значит выпустить мощнейшую силу.