[32] Лючия Ангвиссола. Портрет Пьетро Марии, доктора из Кремоны. Ок. 1560
Глава 3
Другое возрождение
Представления искусствоведов о Возрождении как исторически, географически и культурно уникальном периоде основаны на жизненном опыте и достижениях мужчин. История, описывающая вклад женщин в визуальную культуру в категориях, созданных мужчинами и благодаря их деятельности, не всегда корректна, и принятие их концепции Возрождения в качестве основы таит опасность для феминистской истории. С одной стороны, есть соблазн, переписывая страницы женского творчества, «подогнать» его под ранее существовавшие категории; с другой стороны, есть риск принизить достижения женщин, рассматривая их через призму гендерных различий. Такие женщины-художники, как Проперция де Росси, Лавиния Фонтана, Элизабетта Сирани, Диана Мантуанская (также называемая Дианой Скультори) и Артемизия Джентилески добились широкой известности и признания еще при жизни. Их достижения приводились в качестве свидетельства того, на что способна женщина, однако писатели-мужчины чаще следовали примеру Боккаччо, утверждая, что знаменитые женщины чудесным образом обрели качества, позволившие им добиться успеха, и поэтому не могут служить образцом для обычных женщин.
Все художницы, упомянутые выше, отождествляются скорее с XVI и XVII веками, чем с XV. Все они, за исключением Ангвиссолы (о ней шла речь в предыдущей главе) и Джентилески, чья судьба связана с Римом, Неаполем и Флоренцией XVII века, жили в пору интеллектуального и художественного расцвета, происходившего в Болонье, городе, географически удаленном от культурных центров Раннего Возрождения. Наши знания об их творчестве далеко не полны, и хотя среди рассеянных в литературе того периода имен это лишь малая толика, их достижения заслуживают серьезного изучения.
Болонья выделялась среди итальянских городов тем, что в ней был свой университет, где женщины учились еще со времен Средневековья, и своя святая художница. К XV веку гильдии, находившиеся под небесным покровительством святых, провозгласили покровителем художников евангелиста Луку, который, как известно, писал чудотворные иконы, в том числе образ Девы Марии. У живописцев Болоньи, где гильдии сохраняли влияние еще долгое время после того, как повсюду в Италии они утратили политическую и экономическую силу, была своя святая покровительница.
Катерина де Вигри (святая Екатерина Болонская, канонизированная в 1707 году), особо почитавшаяся в XVI и XVII веках, — еще один пример рецепции знаний и культуры женщинами в монастыре. Она родилась в 1413 году в знатной болонской семье, получила образование при дворе герцога Феррары и после смерти отца в 1427 году поступила в тамошний монастырь клариссинок. Екатерина славилась великолепным знанием латыни, музыцированием, своими живописными работами и миниатюрами. В 1456 году, вскоре после переезда клариссинок в Болонью, ее избрали аббатисой, одновременно быстро росла и ее слава как художницы. По рассказам ее подруги и агиографа, сестры Иллюминаты Бембо, она «любила изображать Божественное Слово в виде Младенца в пеленах, и для многих монастырей в Ферраре, и в книжных миниатюрах изображала его подобным же образом». Самое известное из ее сочинений, «Трактат о семи духовных оружиях», повествует о духовной брани благочестивой женщины, понимавшей, что ее ум и воля вступают в конфликт с покорностью и послушанием, которых требует Церковь.
Хотя отсылки к живописи Катерины де Вигри встречаются в литературе XVI века, попытки ученых-феминисток собрать ее произведения скорее разочаровывают. Несколько ее работ, хранящихся в часовне Corpus Domini (Тела Христова) монастыря Св. Клариссы в Болонье, демонстрируют наивную и неумелую манеру художницы. На сделанных в 1941 году рентгеновских снимках «Святой Урсулы», самой известной из ее картин, которая сегодня находится в Венеции, под ее подписью видна неразборчивая надпись. Тем не менее, хотя мы слишком мало знаем о ее живописных работах, не следует недооценивать значение для Болоньи XVI века этой художницы, святой и покровительницы живописцев, чей гражданский и церковный авторитет тогда был невероятно высок.
Культ святой Екатерины Болонской, вдохновленный ее чудесами и мистическими сочинениями, берет начало с эксгумации ее прекрасно сохранившегося тела (ныне хранящегося в часовне Corpus Domini) вскоре после ее смерти в 1463 году. Папа Климент VII официально санкционировал ее культ в 1524 году, а в 1592 году она была причислена к лику блаженных. Культ, мощный и идеально отражавший пиетистский дух Италии периода Контрреформации, процветал на протяжении всего XVII века наряду с ее почитанием как художницы. Карло Мальвазия упоминает ее среди плеяды художников, работавших в Болонье между 1400 и 1500 годами, а изображение ее, играющей на альте перед Небесным воинством, состоящим из ангелов-музыкантов и пухленьких путти, появляется на подготовительном рисунке Маркантонио Франческини для его цикла фресок в часовне Corpus Domini, иллюстрирующих события ее жизни.
Культ святой Екатерины в Болонье — лишь один из многих факторов, способствовавших созданию необычайно благоприятной обстановки для просвещенных и искусных женщин-мастериц. После Церкви самым важным учреждением в Болонье был университет, основанный в XI веке. К XIII веку, когда здесь начали принимать женщин, он уже прославился известной всей Италии болонской школой права, а также еще более известной школой свободных искусств. Город гордился женщинами, получившими образование в области философии и юриспруденции: Беттисией Гоццадини, Новеллой ди Андреа, Беттиной Кальдерини, Меланзией далль Оспедале, Доротеей Боччи, Маддаленой Буонсиньори, Барбарой Парьенте и Джованной Банчетти, которые все писали, преподавали и публиковались.
Связи между университетом и искусством в Болонье нуждаются в документальном подтверждении, однако нам известно, что издательства, возникшие вокруг университета, способствовали появлению в XIII и XIV веках группы миниатюристов, в которую помимо светских художниц входили монахиня-кармелитка сестра Аллегра и еще одна женщина, известная только как «Госпожа Донелла, миниатюристка». Диана Мантуанская (ок. 1547–1612), позже получившая от искусствоведов имя Дианы Скультори, упомянутая Вазари в его «Жизнеописаниях» 1568 года, была, насколько нам известно, единственной женщиной-гравером XVI века, подписывавшей свои гравюры собственным именем. Вскоре после переезда в Рим в 1575 году она получила папскую привилегию, которая защищала ее право на воссоздание изображений, привезенных ею из Мантуи, и давала ей право печатать и продавать работы под именем Дианы Мантуанской (или Мантованы). Эта подпись отождествляла ее с мантуанским двором и традицией печатания, начатой Мантеньей и продолженной ее семьей. Имена Дианы Мантуанской и Вероники Фонтаны, знаменитой гравировщицы на дереве, работавшей в XVII веке и иллюстрировавшей в Болонье книгу Карло Чезаре Мальвазии «Фельсина-художница. Жизнеописания болонских живописцев» («Felsina Pittrice»), указывают на еще не написанную историю о роли женщин в издательском деле в Италии эпохи Возрождения. Социальные историки отметили, что в Болонье в начале XV века женщин было больше, чем мужчин, и это обстоятельство вполне возможно способствовало их причастности к таким занятиям, как живопись и книгопечатание, которые оставались под контролем гильдий, по меньшей мере до 1600 года. В книге Луиджи Креспи «Жизнь болонских художников» («Vite de Pittori Bolognesi») (1769) приводятся имена двадцати трех